Марина и Борис вовсе не хотели фальсифицировать научные данные. А также не хотели, чтобы их уличили в подделке исторического документа. Борису Маринин подарок уже не казался удачным, что же касается самой авторши лжеисточника, то и она больше не дорожила плодом своего творчества. Поэтому они порвали злополучное поддельное письмо на мелкие кусочки, а на место дела двадцать девять фонда Заозёрских снова водворилось настоящее послание.
Жизнь как будто бы вернулась в прежнее русло. Боря и Марина снова занимались сверкой фондов. Так как это было скучно, иногда с собой в хранилище они приносили детективы, чтобы как-то скоротать часы «работы». Результаты их труда быстро снижались, дойдя лишь до ста, а потом и до двадцать дел за день. Впрочем, это никого не волновало.
Интересные находки продолжали попадаться, но нечасто. Самыми интересными за неделю оказались документы клуба завода «Красный криолит» за пятидесятые годы, где были перечислены названия лекций и кинофильмов для пролетариев. Бориса впечатлили фильмы под названиями «Передвижная камнедробилка» и «Метод квадратно-гнездовой посадки картофеля». Он хохотал над ними полчаса. Не оставляя попыток навести Новгородцева на игривый лад, Марина спросила, на какой из лекций для рабочих он хотел бы побывать: «О дружбе», «О любви», «О пролетарском браке» или «О международном положении». Борис выбрал четвертое.
Марина не могла смириться с поражением, но все её усилия не давали ровно никаких результатов. Борис не соблазнялся, не влюблялся, даже и не интересовался ею как девушкой. Он с удовольствием общался с однокурсницей, не прочь был поболтать, один раз сказал даже: ты настоящий друг. В другой раз высказался еще лучше — ты достойный оппонент в политической дискуссии. Это было возмутительно. Другая девушка на месте Марины, вероятно, смирилась бы, догадалась, что Боря, наверно, любит другую. Но азарт и спортивная злость заставляли Марину пытаться заинтересовать молодого человека вновь и вновь.
Короче, дела Марины шли не очень хорошо. А теперь вот оказалось, что о мнимом похищении Петра ползет слушок. Даже Нинель Ивановна знает про поддельное письмо! Значит, надежды не оправдались: их «творчество» все-таки прочитали.
— Что будем делать? — спросил Боря, когда они вернулись в хранилище с прогулки.
— Как что? Да ничего! Настоящее письмо на месте. Возьмут и прочитают. «Фройлейн Софьюшка, люблю вас», все дела…
— Нет, так нельзя.
— Почему? — удивилась Марина. — Ты что, хочешь, чтобы мы подставились?
