— Все было наоборот! — перебила она его. — Вы заявили, что я представляю из себя льдину…
— А, так лед подтаял? — он насмешливо изогнул бровь.
— Что вы хотите этим сказать?! — возмутилась Докки.
— В прошлый раз упоминались глыбы льда. Раз теперь речь идет лишь об одной льдине, то можно говорить о явном прогрессе в наших отношениях.
— У нас нет отношений!
— Но как же?! — он нарочито удивился. — Мы вместе, мирно танцуем…
— Вовсе не мирно, — возразила Докки. — Мы вообще бы не танцевали, если бы князя Рогозина не вызвал его начальник, а вы не оказались поблизости и не заменили его…
— Уверяю вас, здесь нет ничего случайного, — выражение его лица было непередаваемо. — Именно я попросил генерала Игнатьева дать какое-нибудь поручение своему адъютанту, коим является Рогозин. Генерал не смог отказать мне в этой маленькой просьбе.
Докки оторопела.
— О! — только и вымолвила она, пораженная, что он не только мог поступить подобным коварным образом, но и легко в том признаться. Докки вспомнила слова Швайгена, что для Палевского не существует понятия «неудобно», что можно было расценивать как способность графа любыми средствами добиваться своей цели.
«И в то же время все в один голос заявляют, что генерал — благородный человек, — подумала она. — Поди его пойми…»
— К сожалению, — сказал Палевский, — я смог лишь сейчас приехать на бал, а поскольку я намеревался быть вашим партнером в танцах…
— Намеревались?! С чего вы вдруг решили, что я бы приняла ваше приглашение? — ехидно поинтересовалась Докки.
— Вам было бы неловко отказать мне, — его губы вновь дрогнули в улыбке.
Она метнула на него негодующий взгляд. Конечно, ей бы пришлось принять приглашение любого кавалера, пригласившего ее на танец, иначе это выглядело бы верхом нелюбезности по всем правилам приличия. Она боялась, что после перепалки на горе Палевский и не подойдет к ней, но он вел себя так, будто они не ссорились. Докки могла лишь удивляться, как он сумел столь ловко перевернуть всю ситуацию в свою пользу, и она не только не сердилась на него, но и была польщена его вниманием.
— В любом случае мы с вами бы сейчас танцевали, чем мы, собственно, и занимаемся, — он чуть крепче сжал ее талию, и она не знала, смеяться ей или плакать после всего только что услышанного.
«Все равно танец вот-вот закончится, — подумала Докки. — И я буду только рада расстаться с ним». Но она знала, что обманывает себя, потому что, несмотря на его возмутительное к ней отношение, ей доставляло огромное удовольствие танцевать с ним, пикироваться, таять под его взглядами и просто находиться рядом.
