– Ну что, Дмитрий Владимирович?
– Сейчас, погодите! — Редников сосредоточенно хмурил лоб, пытаясь понять, чего не хватает последней сцене. — Сергей Петрович! — окликнул он наконец Казначеева. — Подойдите, пожалуйста!
К режиссерскому креслу не спеша приблизился исполнитель главной мужской роли. На его холеном, смазливом лице застыло капризно-брезгливое выражение.
– Будьте добры, присядьте, пожалуйста, — пригласил его Редников, уступая актеру свое кресло.
Казначеев с недовольной миной плюхнулся на режиссерское место, а к нему уже спешила ассистентка Леночка с кружкой домашнего компота. Але, проведшей на площадке весь день, уже успели объяснить, что Казначеев — лучший актер прошлого года по опросу журнала «Советский экран», потому он и бродит по площадке с надменно задранным носом, потому и приходится считаться с его капризами.
– Вот посмотрите, — обратился Дмитрий к Казначееву и шагнул на площадку.
Светлана заняла свое место между двух берез. Засуетились осветители за ярким кинофло, электрический свет, упав на лицо Светланы, сделал его еще ярче и выразительнее. Оператор повернулся к камере.
– Мотор! Камера! Начали! — скомандовал режиссер.
Казначеев высокомерно щурился поверх стакана с компотом. Аля подошла ближе и, затаившись, пристально смотрела на происходящее на площадке.
Митя, ступая мягко, бесшумно, крадучись движется между стволов берез. Во всей его фигуре чувствуется какая-то природная грация, грация большого сильного зверя. Он чутко прислушивается, за деревьями едва улавливает смех и, не торопясь, уверенный в своей власти над смеющейся женщиной, движется на звук.
Увидев его, Светлана хочет спрятаться, убежать, но, завороженная его взглядом, остается на месте. Митя приближается к ней, сильной рукой привлекает к себе. Она припадает к нему, все ее тело делается мягким, податливым. Митя властно запрокидывает ей голову, целует, глядя прямо в глаза. Оторвавшись на секунду от его губ, Светлана хрипло шепчет:
— Ты…
– Вот примерно так. Согласны, Сергей Петрович? — спросил Дмитрий Владимирович, выходя из кадра и направляясь к своему месту.
Казначеев рассеянно покивал, вернулся на площадку. Редников дал команду, и съемка сцены пошла еще раз. Но Аля уже не смотрела, отошла в сторону, снова присела на коробку.
«Эта Светлана влюблена в него, понятное дело, — думала девушка, чертя бессмысленные значки и полосы в тетради. — И, кажется, между ними что-то есть. Но как же тогда „семья, долг“? Значит, не все так однозначно?»
