— Женщины обычно живут дольше, чем мужчины, — горячо продолжала Мэри, — а потому, по всей вероятности, я буду с Тимом еще много лет. Я не настолько стара, чтобы всерьез опасаться, что умру гораздо раньше его. Он не станет бегать за симпатичными молоденькими девушками, поскольку жена у него старая и увядшая. Я и сейчас старая и увядшая, Рон, но Тима это ничуть не беспокоит. Сначала я думала просто жить с ним, так как в глазах большинства людей это было бы меньшим грехом. Но Джон Мартинсон прав. Нам лучше пожениться. Выйдя за него замуж, я получу законное право опеки над ним, и Дони никогда не сможет забрать его у меня. Видишь ли, мысль о Дони уже давно не дает мне покоя. Вряд ли тебе приходило в голову, с какой легкостью она может забрать Тима из-под моей опеки, случись что с тобой. Оно и понятно, что ты не задумывался об этом. Дони твоя дочь, и ты нежно любишь ее. Но она совсем не любит меня и никогда не признается себе, что Тиму со мной лучше, чем с ней. Твои письма к ней и к Мику, оформленная тобой доверенность на мое имя не будут иметь никакого значения, если Дони всерьез решит устроить неприятности. После твоей смерти Дони станет законным опекуном Тима в глазах любого суда страны, независимо от оставленных тобой распоряжений. Я не родственница, я даже знакома с Тимом не так уж давно, и наша связь в высшей степени подозрительна. Когда ты впервые попросил меня забрать Тима, я думала единственно о том, какое огромное доверие ты мне оказал, но мне кажется, ты достаточно беспристрастен, чтобы видеть Дони в истинном свете. Она любит Тима, но она люто ненавидит меня, и Тим станет жертвой, принесенной на алтарь ее ненависти. Джон Мартинсон ничего не знал о крайне враждебном отношении Дони ко мне, но тем не менее он предложил единственное приемлемое решение. Я должна выйти замуж за Тима.
Рон криво усмехнулся.
— Жизнь забавная штука. В одном ты права, Мэри. В вашем с Тимом случае внебрачное сожительство люди поняли бы скорее, чем законный брак. Это одна из странных ситуаций, когда брак считается преступлением, правда?
— Именно это слово я и употребила в разговоре с Джоном Мартинсоном. Преступление.
Рон встал, обошел стол и положил руку на плечо Мэри, а потом наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Ты замечательный человек, Мэри. Я буду искренне рад, если ты станешь женой моего сына. Ничего лучшего мы с Эс и желать не могли, и думаю, сейчас она подбадривает тебя с небес. Но с этим делом лучше поторопиться, Мэри, очень поторопиться. Если бракосочетание состоится в моем присутствии и я засвидетельствую тот факт, что одобряю ваш союз, Дони мало чего сможет сделать. А если вы поженитесь после моей смерти, вам не на что будет опереться. Мне следовало самому все давно понять, но человек всегда близорук в том, что касается его детей.
