Однажды субботним утром ранней весной она сидела на передней веранде коттеджа и смотрела на берег, где Тим стоял у самой воды, устремив пристальный взгляд на утесы за широкой рекой. Что он видел? Высматривал ли мать или искал ответ на вопросы, которого не дождался от нее? Больше всего Мэри тревожил разлад с Тимом, ибо она чувствовала, что именно она является главной причиной его странной отчужденности. С самой ночи своего возвращения в коттедж после недели, которую Рон с сыном провели там одни, Мэри сознавала, что каким-то образом разочаровала Тима. Но разговаривать с ним было все равно что разговаривать с кирпичной стеной: казалось, он не желал ее слышать. Она бессчетное количество раз пыталась выведать у него, в чем дело, вовлекая в разговор уловками и заманками, раньше действовавшими безотказно, но он игнорировал все ее усилия почти с презрением. Однако произошедшие в нем перемены внешне практически не проявлялись: он был, по обыкновению, вежлив, он охотно работал в саду и по дому, он не выражал никого недовольства. Он просто замкнулся в своем мире.
Рон вынес на веранду поднос с утренним чаем и поставил на стол рядом с креслом Мэри. Проследив направление ее взгляда, он посмотрел на неподвижную фигуру на берегу и вздохнул.
— Выпей чашечку, Мэри. Ты не позавтракала, дорогая. Вчера я испек дивный тминный кекс — почему бы не съесть кусочек с чаем?
Мэри с трудом отвлеклась от мыслей о Тиме и улыбнулась.
— Честное слово, Рон, за последние несколько месяцев ты превратился в настоящего повара.
Он прикусил внезапно задрожавшую губу.
— Эс любила тминный кекс. Я читал в «Гералд», что в Америке едят хлеб с тмином, но в кекс тмин не кладут. Идиотизм! Не могу представить ничего противнее тминных семян в хлебе, но вот в сладком желтом кексе они в самый раз.
— Обычаи у всех разные, Рон. Вероятно, американцы говорят ровно противоположное, когда читают в своих газетах, что австралийцы никогда не кладут тмин в хлеб, но едят тминные кексы. Хотя, правду сказать, в некоторых европейских пекарнях в Сиднее в наши дни продают ржаной хлеб с тмином.
— От этих чертовых новых австралийцев всего можно ожидать, — сказал Рон со свойственным коренному австралийцу презрением к европейским иммигрантам. — Да ладно, хрен с ними. Съешь кусочек кекса, Мэри, ну же!
Съев половинку ломтика, Мэри поставила тарелку на стол.
— Рон, что с ним творится?
— Да черт возьми, Мэри, мы уже давным-давно перетерли эту тему до дыр! — раздраженно воскликнул Рон, а потом повернулся и покаянно сжал ее руку. — Извини, дорогая, я не хотел грубить. Я понимаю, ты тревожишься за него и только поэтому продолжаешь задавать один и тот же вопрос. Я не знаю, милая, просто не знаю. Я никогда не думал, что он будет переживать смерть матери так тяжело и так долго. У меня просто сердце разрывается.
