Первое, на что пал взгляд этих глаз, была моя военная форма, которую я не носил и повесил на стену, чтобы закрыть дыру.
Продай, попросила Генри. На что будешь менять? У меня есть взрывчатка с детонатором, порох… надо сказать, она внимательно следила за моей реакцией на ее слова и подбиралась к цели, не спеша… ящик лучшей бумаги, галлон самодельных чернил, книги по психологии за все курсы университета… на этом Генри решила остановиться… меняешь? Я их все прочитала, а тебе они очень нужны. Я слышала, у тебя талант к психологии, но не хватает знаний. Давай меняться, тебе ведь ни к чему теперь эта форма.
Такого дружелюбного тона я не ожидал. Я уже настроился на наглого и самоуверенного подростка, считающего убежище сборищем предателей и трусов, я готов был защищаться… Надо сказать, теперь оружие из рук у меня было выбито. Эти книги… о них я просто мечтал. А когда Генри вытащила их из рюкзака и сложила в аккуратную стопочку у себя на коленях, я сдался… и обменял-таки на них свою форму.
Ну вот и все, я проиграл. Теперь уже не я разговаривал с Генри, а она со мной. Это был монолог человека с полностью сформированной системой ценностей и представлений, но уж никак не неразумного кровожадного существа. Генри говорила спокойно, иногда давая высказать мне свое мнение и даже соглашаясь с ним в некоторой степени. Ее высказывания совсем не носили догматического и напрочь закристаллизованного характера, но, слушая их, я все больше проникался философией этого ребенка и все больше осознавал себя предателем и ничтожеством, хотя Генри ничего этого не говорила…
Следующей ее победой было то, что я рассказал ей, как бежал с поля боя, как притворился мертвым, чтобы остаться в живых… я даже признался, что до сих пор не могу успокоиться, потому что предал своих друзей, свою страну и свою нацию… ты их не предавал, мягко сказала Генри, ты предал только себя…
До сих пор эти слова громом звучат в моей голове. А я уже час стою один посередине своей холодной, нетопленой комнаты, держа в руках пистолет… дулом к себе…
Боже! Как не хочется умирать!
Сейчас у меня рука дрогнет, я нажму на курок, и что? Пуля разворотит мне лицо, а мертвое тело скрючится и закоченеет на полу. Найдет его, наверно, Магдалена, она же обещала зайти… вот он, ее Бог и Спаситель, не сумевший ничего для нее сделать…
Для нее и для всего убежища это будет шок на долгое время… меня ведь здесь очень уважают как человека, как учителя и как психолога… еще по одной ране на несчастных душах…
