На его рожице грязь, но глаза как вишни. Дашь ему мелкую монетку, и через минуту тебя уже окружает толпа оборванных попрошаек.
Используя тактические приемы, вы спасаетесь от этого шумного сборища и направляетесь по темной узенькой уличке Н’Фиссах. Стены без окон, запах мусора и плесени, таинственный полумрак. Наверху множество смотровых щелей, галерей, террас. Между стенами протянуты веревки, на которых сушится пестрое, залатанное белье. Таковы все улички Касбы — туземного квартала. Хотя бы улица Бахрам или Сиди Моктар!
У вас болят ноги? Неудивительно. Нет сомнения, на улице Н’Фиссах самая неровная мостовая в мире. Неожиданно вы окунаетесь в море самых разнообразных запахов. Здесь налицо все — от запаха затхлости до аромата бараньего сала и вони дубленой кожи. «Канализация» проведена прямо по мостовой, само собой разумеется, что ни о каких трубах не может быть и речи. Отсутствуют основные гигиенические и эпидемиологические предосторожности? Фатализм местных властей? Незаинтересованность санитарной комиссии городской управы? А может быть, стремление определенных кругов демонстрировать на этом, бросающемся в глаза примере культурную отсталость туземцев? Осторожно, на философские размышления нет времени! Скорей в сторону, кто-то с галереи выливает нечистоты из лоханки прямо на мостовую. Погибшая улица!
«Мсье, дайте бакшиш!»
По улице текут нечистоты. Кто знает, откуда, и кто знает, куда? А вон там, на углу улицы Н’Фиссах, густая толпа. Множество толпящихся фигур в тюрбанах, платках и женских покрывалах. В руках медные сосуды — это очередь за водой. Каменный колодец под крышей осажден ими. Кувшины звенят, ударяясь друг о друга. Взволнованные дебаты, уснащенные хриплыми х и гортанными г и к. Это характерные звуки арабского языка.
Единственно, кто в этой сутолоке сохраняет спокойствие, — нищие.
Угол улицы запружен ими. Посмотрите-ка вот на этого. Одетый в ветошь, он сам лежит на тротуаре как кусок ветоши. Рядом с костлявой, обезображенной рукой — миска. Но это еще не все: его уродливая, покрытая язвами голова трясется в какой-то неописуемой лихорадке. Изо рта этого существа, так не похожего на человека, вырываются подобные мяуканью звуки. В них словно слышится жалобный упрек, брошенный в лицо человечеству всеми нищими мира.
Ужасное зрелище. Неужели это человек? Жестоко должен быть наказан тот, кто так поступил с Человеком.
Я ждал, пока последний прохожий не скрылся за углом улицы. Я был почти убежден, что нищета и страдания культивируются здесь исключительно в рекламных целях. Прохожие прошли, и вот, притаившись в укрытии, я слежу за нищими. И что же вижу? Чудовищная голова продолжает трястись, словно в экстазе. Нет, он не симулирует. Возвращаюсь к несчастному и бросаю в его миску еще монету.
