И поэтому сегодня с трех до девяти вечера выдают «избирательные жетоны». Каждый, кто хочет голосовать, подходит к писцу, предъявляет удостоверение личности и получает один красный и один белый шарик.
А предвыборная программа?
Кто бы, скажите пожалуйста, интересовался ею здесь, в пустыне? То, что выдоят из себя авторы листовок, имеет какое-то значение лишь в северных департаментах. Здесь, под раскаленным солнцем, жизнь — это жалкое существование между двумя глотками воды. Политические взгляды выражаются здесь тройным, хриплым и пугающим криком: «Воды! Хлеба! Свободы!»
Теперь мы видим, что для политической агитации в каждой стране пользуются различными средствами. По площади медленно двигается агитационный «автомобиль» социалистических мусульман. Такой «автомобиль» имеет одно очевидное преимущество: он не нуждается в запасных частях и ездит на собственном двигателе. Это статный мегари, верблюд на высоких, стройных ногах. На обоих его боках раскачиваются транспаранты с французскими и арабскими именами кандидатов.
Никакого впечатления. Верблюд, даже украшенный транспарантами, тут обычное явление. А читать умеет едва ли один человек из восьми.
Но все-таки политическая жизнь здесь не так уж пассивна, как нам сообщал мсье Гузэ. Отзвук решительных требований независимости докатился с северного побережья и сюда, в пустыню. Об этом позаботились газеты и радио…
На углу площади собралась группа молодых людей, наполовину одетых по-европейски. В центре собравшихся кто-то машет транспарантом. Неумелые, коряво написанные буквы кричат:
«Выпустите из тюрьмы бойцов за свободу!»
«Да здравствует Фронт народного освобождения Алжира!»
Вокруг собирается толпа любопытных. Лед тронулся. Долой колонизаторов! Воды! Хлеба! Свободы!
Боязливый местный полицейский в опереточном тюрбане не знает, как ему поступить. Не знает, на чью сторону стать. Он дипломатически скрывается в одном из переулков. «Такая уж коварная ситуация!»
Зато из другого переулка на площадь, тяжело ступая, входит военный отряд.
Толпа поспешно расходится. Здешние жители хорошо знают запах пороха, остающийся после того, как военные отряды «наведут порядок».
Колониальная пехота марширует по площади.
Худощавый чиновник муниципалитета смущенно перебирает белые и красные шарики.
