— Я тоже так думал, — говорит профессор. — Но вот он я, здесь. Сижу у тебя на кровати. Теперь я доподлинно знаю, что наша жизнь — это сплошное разочарование, даже в смерти.
— Да, понятно.
— На самом деле все это очень печально и странно, — профессор грустно кивает.
— Да, наверное.
— Я тут кое-что слышал, мальчик-детектив… Это правда?
— Я… — мальчик-детектив умолкает на полуслове.
Профессор фон Голум пристально смотрит на Билли, а потом очень бережно и осторожно касается его запястья. Видит шрамы и молча кивает.
— Да, все понятно. И с этими шрамами тоже. Во всяком случае это был смелый поступок.
— Как вы здесь оказались? — спрашивает мальчик-детектив.
— Ну, как ты знаешь, у меня были проблемы с прекрасным полом. При всех моих выдающихся умственным способностях… э… женщины всегда оставались для меня загадкой. Я не мог их понять, как ни старался. У меня в лаборатории работала одна весьма привлекательная молодая особь, вполне себе словоохотливая и коммуникабельная, вплоть до момента, когда я сказал: «Если ты не заткнешься и не начнешь раздеваться…» А она мне ответила: «Но мне всего лишь пятнадцать. Я еще ребенок». И вот тогда до меня дошло, что, может быть, лучший способ понять женщин — я имею в виду, всех женщин — это попробовать разрезать одну из них и посмотреть, как у нее все устроено внутри и как оно там работает. Ну, как часовой механизм… или машина времени…
Профессор фон Голум внезапно умолкает и испуганно вертит головой.
— Ты слышал, Билли? — Он явно нервничает. — Эти медсестры вечно шныряют туда-сюда, вечно подслушивают. Хочешь добрый совет? Если у тебя есть какие-то ценные вещи, всегда держи их при себе. Не оставляй без присмотра.
Профессор фон Голум хватает один из Биллиных свитеров, напяливает на себя и рассматривает себя в зеркале.
— Здесь никому нельзя доверять, Билли. Никому, кроме меня. Мы с тобой как старые добрые друзья, правильно?
Профессор фон Голум встает, подходит к стене и сдирает одну из вырезок с фотографией Билли и Кэролайн. Профессор разглядывает Кэролайн. На этом снимке у нее короткие волосы. За ухо заложена ромашка. Челюсти у старика шевелятся, словно он жует невидимую жвачку. Его птичьи глаза как будто застыли.
— А эта девочка, эта девочка, просто прелесть, а не девочка.
Билли вырывает вырезку из рук профессора, который фыркает, кивает и быстро отводит взгляд в сторону.
— Я знаю, что тебе нужно, Билли. Тебе нужно снова учиться доверять людям. Ты опять живешь в мире, среди людей. И не все здесь стремятся тебя обидеть. — Профессор ласково треплет Билли по плечу и улыбается, его черные глаза сверкают. — Да, кстати. Раз речь зашла о доверии… Слушай, тебе может быть интересно. Здесь живет один дядечка, мистер Лант. Тоже, как мы с тобой, псих больной. Только он, плюс к тому, настоящий преступник. Воровство, ограбление банков, прочие кошмары и ужасы. Награбил он, кстати, немало. То есть он так утверждает. А сейчас он живет здесь. Рядом с тобой, в соседней комнате через стенку. И этот тупой эгоистичный старик… В общем, он где-то спрятал свои богатства. Все, что собрал с 1909 года. Ну, то есть, опять же, он так утверждает. Он где-то их спрятал, а где — не говорит. А лично я глубоко убежден — и весь коллектив этого заведения меня поддерживает, — что богатство должно принадлежать нам всем. Так что я провожу небольшое расследование, так сказать, и мы с тобой, как два гения… если мы объединим усилия… э… в общем, я тут подумал, что мы могли бы уговорить его рассказать нам, где он спрятал свои пресловутые денежки… или вычислить это самостоятельно…
