— Думаю, я смогу помочь, но мне понадобится содействие вашего мужа.
Словно в ответ на его слова, дверь отворилась, и в помещение вошел Вазген. Нетрудно представить его реакцию, когда он увидел Смурова, доверительно беседующего с Настей. Он застыл на пороге, уставив обжигающий взгляд в этих двоих, посмевших встречаться совершенно открыто, так, как будто он уже не в счет. До чего осмелел этот наглец!
А она, лицемерная жена, та, что коварно попрала его безграничное доверие к ней, кто она после этого? Он не хотел верить Клаве, которая два дня тому назад зажала его в коридоре, так что он даже растерялся, поскольку никогда прежде не отказывал женщинам, а теперь вынужден был напомнить бывшей любовнице о том, что он женатый человек. Она расхохоталась ему в лицо и, глядя на него порочным взглядом, заявила, что он слеп, как все мужья, которых водят за нос неверные жены. Он не позволил ей продолжать этот разговор, ушел в озлоблении и отравленный подозрениями, однако, увидев чистый лик жены, не решился ей этих подозрений высказать.
И что же? Он предан, обманут, жалок и смешон, как смешны все обманутые мужья!
Он так страшно изменился в лице, что вызванная его появлением улыбка Насти растаяла без следа.
— Вазген, мы говорили с Кириллом об Алеше, — робко проговорила она, не понимая происходящего.
Супруг не снизошел до ответа; он с видимым усилием перевел взгляд на Смурова и глухо произнес:
— Я жду тебя снаружи. Выходи, поговорим.
Он ринулся к выходу, Смуров поднялся вслед за ним:
— Простите, Настя, это все из-за меня. Ваш муж испытывает ко мне, мягко говоря, не совсем добрые чувства. Я поговорю с ним и все исправлю, не переживайте.
Вазген ждал его у выхода. Вокруг, как всегда, было много народу. Теперь Осиновец стал большим озерным портом. По воде вытянулись крепкие пирсы, оборудованные подъемными кранами. Для того чтобы к ним могли причаливать большие суда, были произведены дноуглубительные работы, со дна извлекли семьдесят тысяч кубометров грунта. Вот и сейчас к причалам швартовались корабли и тяжелые баржи, полным ходом шла погрузка вагонов, в бессолнечном однотонном небе барражировали советские истребители. На озере ходили осенние волны и с шумом разбивались о пирсы.
Смуров вышел из маячного домика в привычную разноголосицу, лязг вагонов и гул моторов.
— Пошли, — сказал Вазген, кивая в сторону леса. — Я настаиваю, не то застрелю тебя прямо здесь. Идем, я даю тебе шанс постоять за себя.
