— Это бочка, — ответил кто-то.
Он задрожал от радости — он мог бы поклясться, что это не его голос и не эхо его голоса — и переспросил:
— Бочка?! О, Бочка, это ты говоришь со мной?
— Я тебя не вижу, — отвечали ему невпопад.
— И я тебя, — сказал он и осторожно поинтересовался: — Разве бочки умеют разговаривать?
— Ха-ха-ха, — засмеялся невидимка. — Да нет, я не бочка. Бочка — вокруг нас. Это мы с тобой в бочке, понимаешь?
Он понял. Он отлично все понял. Он и сам уж догадывался. Значит, их замуровали — и сбросили с какой-нибудь вершины в воду. Выплывут — хорошо, не выплывут — туда им и дорога!.. Но — за что? Что они сделали?!
Так, но как же обладатель голоса поместился в бочке — тут и для одного-то места мало. И ведь он не чувствует Другого — ни рукой, ни ногой, ни спиной, ни боком, ни темечком, ничем. Он и не видит его — так же, как не видит себя. Только слышит.
— Где ты? — осторожно спросил он.
— Это ты где? Ты мне совсем не мешаешь, тут тесно, но я тебя совсем не чувствую.
— И я, — сказал он и повозился, но так никого и не коснулся — только приложился лбом о стенку.
Тут какое-то смутное воспоминание пришло ему на ум: мать и дитя, заточенные в бочке… Но — кто из них мать, кто — дитя?
— Ты — моя мать? — спросил он, смешавшись; голос Другого показался ему женским.
— Ха-ха-ха, — раздалось в ухе. — Вот уж нет.
Он заволновался: потому что уж он-то матерью быть никак не мог, он не помнил, чтобы у него были дети, он ничего про них не знал. Дай… говорил настолько низким голосом, что… Тогда — может…
— Я — твой отец?! — спросил он настороженно.
— Глупости, — отвечали ему. — Ни ты мне не родитель, ни я — тебе.
Помолчали.
— Эй, — спросил он, — а как тебя зовут?
— Я не знаю, — отвечал явно погрустневший голос.
— Вот и я…
Он хотел сказать, что тоже не знает своего имени, но вдруг вспомнил… Вернее, прямо на бархате тьмы, замуровавшей взгляд, золотыми чернилами, каллиграфическим почерком кто-то выводил светящееся слово. Это и было имя…
— Меня зовут… — начал он, но внезапно снаружи случилось что-то необратимое — знать, бочку вынесло на берег, шваркнуло о твердь и выбило дно: яростный режущий свет накрыл его с головой, ослепив и замучив.
И еще — разнобой шумов и голосов, мельтешение предметов промельки невнятных тел, какое-то стремительное движение до смерти напугали его… В конце концов он нашел выход: потерял сознание.
