Позвонили Жану.
— Я тот, кто вам нужен, — обрадовался он.
У кассы толпились. Жан исчез и через минуту возник, держа четыре входных билета.
Дождались Марусю.
Прошли сквозь позолоченные ворота в высокой каменной стене.
— Вам туда, — охранник указал на мраморную дорожку, подсвеченную разноцветными фонариками.
— Спасибо, Петр,[20] — поклонился я. — Надеюсь, нам уже не придется спускаться?
— Я Мустафа, — обиделся парень и зашуршал списками.
Дорожка вела вглубь леса. Ступали медленно и внимательно, как Колумбы. Или делегаты от общества слепых.
С каждым шагом музыка становилась громче, тени подвижнее.
Вынырнули на поляну.
Лучи метались. Словно охотились на летучих мышей.
Отыскали свободный стол. Сомнительно возник официант. Я даже потрогал его и посмотрел вниз в надежде увидеть какой-нибудь люк или лаз.
Заказали бутылку виски.
Маруся тут же залпом осушила стакан.
— Штрафная, — сказала она. — Вы же встретились раньше.
— Давайте выпьем за то, чтобы мы жили долго, — сказал Жан. — А когда перестанем жить, чтоб сразу умерли. А иначе не правильно! Это, наверное, и есть ад — не жить и в то же время не зажмуриться.
— И чтобы однажды мы встретились в Раю, и пусть это будет дискотека! — воодушевился я.
— И чтобы пропустили по стаканчику райского виски за добрые старые времена, когда мы безжалостно тратили жизнь на поиски мишеней для любви, — воскликнул Жан.
— Давайте выпьем, просто выпьем, — закричала Маруся. — Чтобы виски обожгло наши глотки и согрело душу! Или наоборот…
— Браво, — воскликнул Жан. — Аминь! А теперь — танцевать!
В голове шумело. Казалось, сердце пытается угнаться за музыкой, а ноги и руки существуют сами по себе, независимо от центральной нервной системы, если, конечно, у меня такая есть. Наташа что-то кричала, я не мог расслышать слов, но все равно отвечал. И не слышал собственного голоса. Если бы меня попросили через миг повторить, не смог бы, потому что тут же все забывал, как магнитофон с неисправной магнитной головкой.
В какой-то момент вдруг стало страшно, что потеряю Наташу в толпе. Схватил ее за руку, прижал к груди.
— Не теряйся, — прошептал.
— Что? — крикнула Наташа.
— Не теряйся, пожалуйста!
Она рассмеялась.
— Ты пьяный!
Я поцеловал и выдернул ее из толпы.
— Куда? — спросила она.
— Где тут звери-людоеды и прочие опасности?
— Зачем еще?
— Сразимся! Я готов воевать за тебя со всем светом! Никому не отдам!
Наташа влюблено смотрела на меня.
— Правда, меня так любишь?
— Да.
— А почему?
— Не знаю. Разве можно это знать?
