— Ну что ж, тогда и впрямь придется вернуться к жизнеописанию Каролины Стайн. «История жизни знаменитой певицы в изложении Барбары Кэндалл…» Да, это будет бестселлер!
— С какой стати тебя так заинтересовала Каролина, что ты взялась раскапывать историю про злосчастную жертву инфаркта? Ты же нигде не использовала полученную информацию, верно? Не помню, чтобы этот инцидент упоминался где бы то ни было, кроме, разве, бульварных газет. Барбара поперхнулась.
— Так ты их все-таки читаешь? Я заинтересовалась ею только потому, что жизнь мисс Стайн и тебя отчасти касается.
— Дело было два года назад. Я уже тогда занимал твои мысли?
— О да! Ты персонаж весьма достойный. — Барбара вспомнила мгновенную мысль, промелькнувшую в самолете: понадобится немало лет, чтобы узнать этого человека получше, и необъяснимая грусть овладела ею.
— Весьма польщен.
Девушка улыбнулась краем губ.
— Это моя работа, — любезно заверила она, подливая себе еще чая. — А с чего ты начал свою карьеру? Об этом никто не знает.
— Это долгая история — долгая и неинтересная…
— Мне предстоит провести тут пару недель, так что времени предостаточно, — напомнила Барбара не без ехидства. — Да, кстати, мне надо отослать несколько готовых статей. Ничего любопытного, уверяю тебя. Можно мне отдать их Уилкинсону?
Уголки губ Реймонда поползли вверх.
— О, радость моя, можно я их прочту, ну, пожалуйста? Окажи мне эту великую честь — позволь познакомиться с твоими трудами…
— Это называется цензурой.
— Это называется самозащитой. Ты удивлена?
— Нет, я ждала чего-то в этом роде. Так с чего ты начал свою карьеру?
— Ты никогда не сдаешься?
— Нет, особенно когда обнаруживаю, что конкретный вопрос почему-то весьма раздражает человека, у которого я беру интервью. А я уже поняла, что ты не хочешь отвечать…
Реймонд шагнул к ней, рывком поднял с дивана и, едва она оказалась на ногах, привлек к себе, крепко прижав хрупкие ладони к своей широкой груди. Минуты казались часами: девушка глядела, не отрываясь, дыхание ее стало прерывистым, словно в горле вдруг пересохло. Реймонд потянулся к ее губам…
У двери послышался шорох, и Барбара резко обернулась.
— Обед подан, сэр, — объявила домоправительница.
Реймонд не пошевелился.
— Благодарю вас, миссис Тарбелл.
Он с самого начала знал о ее присутствии, подумала Барбара со странной смесью облегчения и досады. Облегчения потому, что Адамс разыграл эту небольшую сцену нарочно и, благодарение Богу, не нужно беспокоиться, что им двигали другие мотивы. А досады потому, что не хотелось выступать в нелепой роли только затем, чтобы водить за нос домоправительницу.
