— Мы празднуем… что, как ты думаешь? — Раймонд нажал кнопку первого этажа, где располагался главный вестибюль и повернулся к Барбаре, вопрошающе наклонив голову. Барбара призадумалась.
— Месячную годовщину нашей встречи?
— Звучит недурно. Если мы скажем, что знакомы куда дольше, возникнут ненужные толки отчего никто не видел тебя раньше?
— Именно так ты и скрываешь свои связи? — с невинным видом полюбопытствовала Барбара. — Ограничиваешь интрижки тридцатью днями?
Глаза Реймонда сузились.
— Вовсе нет, — отозвался он. — Скорее, наоборот — не следую этому правилу.
Одной рукой Адамс обнял девушку за талию — рука казалась твердой, словно отлитой из стали.
Наверняка каждое утро упражняется с гантелями, успела подумать Барбара в последнюю долю секунды, еще владея собой, — и в следующее мгновение его губы слились с ее губами.
Прошлой ночью девушка проснулась, ощущая на устах его поцелуи, осознав, что таких опытных ласк она еще не знала. И сейчас, едва их губы слились, колени у Барбары подкосились.
Реймонд понял, что происходит. Наверняка понял, потому что только опершись на его сильную руку, девушка удержалась на ногах.
Поцелуй его не был ни грубым, ни равнодушным, но безжалостным и властным! Барбара задохнулась, утратила способность двигаться и соображать. Казалось, что уже невозможно высвободиться из этих объятий.
Лифт остановился. Она прошептала что-то еле слышно, пытаясь протестовать, но Реймонд не выпустил ее. Вместо этого слегка отстранился — ровно настолько, чтобы извлечь из нагрудного кармана шелковый платок. Краем платка он чуть коснулся уголков ее губ.
Барбара в смятении взглянула на своего спутника, гадая, что это он делает. Прикосновение шелковой ткани, обернутой вокруг пальца, казалось сейчас столь же интимной лаской, как и сам поцелуй.
— Я смазал твою помаду, — прошептал Реймонд. — Сейчас я сам все поправлю — не хочу отпускать тебя ни на минуту.
Она изумленно заморгала, но двери лифта открылись, и она поняла, что все это — игра на публику, весьма заинтересованную публику, если судить по количеству открытых от изумления ртов.
Адамс проследил за ее взглядом.
— Прости, родная. — Глубокий голос звучал приглушенно, но было ясно: все, кому нужно, услышали — спутник ее безупречно рассчитал громкость. — Знаю, что ты терпеть не можешь публичных сцен. Я… потерял голову.
Ну и как прикажете на это отвечать? А ведь она и в самом деле теряет голову, а не просто играет роль.
— Мы задерживаем лифт, — наконец пробормотала Барбара.
