Она откинулась назад и позволила Джеку подхватить ее.
— Брайони…
— Я не пьяна, — повторила она.
— Может быть, вам лучше пойти в постель?..
Голос звучал натянуто. Постель. И вправду замечательная идея. Прямо позади нее постель. Широкая!
Джек снял им семейный номер. Одна большая кровать для мамы и папы в первой комнате и две кровати для детей во второй.
Брайони должна вернуться в детскую комнату, лечь в свою постель и мечтать о Роджере. А Джек будет спать в своей большой кровати один, и мечтать о Дайане… Святые небеса!..
— Джек…
— Отнести вас?
О Боже! Он и вправду думает, что она пьяна. У девушки должно быть чувство собственного достоинства. Она отодвинулась от него и выпрямилась. Ни капельки не качаясь.
— Нет.
Брайони вздернула подбородок и посмотрела на него. Он тоже смотрел на нее. Ошибка. Огромная ошибка! По десятибалльной системе эту ошибку можно оценить в сто двенадцать баллов! Потому что все вдруг стало невыносимым. Невыносимо, что он стоит рядом с расстегнутой верхней пуговицей на рубашке и видны волосы на груди. Невыносимы закатанные рукава, открывавшие побронзовевшие на солнце руки.
Позже Брайони так и не вспомнила, кто сделал первое движение. И вот она уже в его объятиях.
Во Вселенной остались только мужчина и женщина, и их взаимная жажда. Их потребность друг в друге.
Руки Джека яростно сжимали ее. Брайони подняла голову в отчаянных поисках его рта. И в этот момент его губы нашли ее. Брайони забыла обо всем на свете. Лишь одно желание поглотило ее — познать этого мужчину, словно никого до этого она в своей жизни и не знала. Джек Морган завладел ее душой. Он улыбался, и его улыбка проникала прямо в ее сердце. Он смеялся, и его смех был для нее самой желанной лаской. Он с любовью и гордостью держал на руках свою дочь, и у Брайони от нежности замирало сердце.
А сейчас… Сейчас он наполнил ее тело буйным желанием, какого она никогда раньше не знала. Словно бросил ее в пламя. Руки Брайони обвились вокруг него, притягивая все ближе и ближе. Она чувствовала сквозь тонкую ткань рубашки жар его тела.
— Джек… Джек…
Все тело растворилось в тумане любви и желания. Она хотела стать частью его. И он хотел ее.
Его руки блуждали под свитером костюма для пробежки, ощупывая тонкие кружева лифчика.
Каким-то образом свитер взлетел вверх, лифчик исчез где-то на полу. А они оба, упав на волшебную роскошь постели, словно утонули в ней.
Губы Джека скользили по всему ее телу. Он целовал груди, ласкал языком атласную кожу до тех пор, пока Брайони не услышала собственные стоны. Его руки обхватили ее бедра и подтянули к себе в яростном, собственническом акте любви. Брайони почувствовала, как возбуждена его плоть.
