— Но?
— Возможно, такой связи нет.
Я посмотрел в потолок. Над плитой образовалось пятно в форме Австралии, которое изогнулось посередине, словно отчаянно пыталось удержаться на краю мира.
— Ты думаешь, мне этого хочется? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.
— Ты хочешь, чтобы это стало твоей проблемой, чтобы именно ты за нее отвечал, — сказала Майя. — Я тебя знаю. Но нельзя исключать, что у Лилиан какие-то свои дела, не связанные с твоим отцом. Такое случается, Трес.
«Я тебя знаю». Три самых неприятных слова в английском языке. Не дождавшись моей реакции, Майя пробормотала несколько ругательств на китайском. Мне показалось, что она поднесла телефонную трубку к другому уху.
— Ну, ладно, давай поговорим о твоем отце. Ты и в самом деле полагаешь, что в убийстве замешан кто-то из его политических противников? — спросила Майя.
На мгновение я представил, как член муниципального совета Фернандо Асанте в бежевом спортивном костюме большого размера пытается забраться в мое кухонное окно, его ковбойский сапог оставляет на раковине отпечаток, а солидное брюхо болтается среди ветвей сирени. У меня даже настроение немного улучшилось.
— Даже в Техасе политики обычно не бывают такими колоритными личностями. Асанте, самый подходящий кандидат, по утрам с трудом находит собственный член.
— Ну, тогда торговец наркотиками, человек, в чей дом ты так нагло ворвался с пистолетом в руках?
На этот раз мне пришлось немного подумать.
— Если это Ги Уайт, то я не вижу в его действиях никакой логики. Зачем убивать выходящего в отставку шерифа, в особенности если известно, что подозрения падут именно на тебя? И почему он начал нервничать из-за моего появления сейчас, когда даже федералы ничего не сумели найти? — сказал я.
— Однако я не слышу убежденности в твоем голосе.
— Может быть, мне стоит нанести ему еще один визит.
— Нельзя приходить к мафиози дважды в неделю и пытаться вытряхнуть информацию относительно его преступлений, — после паузы сказала Майя.
Я не стал ей отвечать.
— О, господи, даже не думай, Трес.
— Ничего другого не остается, разве что заняться информацией из полицейского досье, которую я прибрал к рукам.
— Что?
— Ладно, забудь.
— Господи, — сказала Майя.
— Уррр, — сочувственно заметил Роберт Джонсон.
— Это касается моего отца, и я считаю бумаги своим наследством.
— Тебе в наследство досталось безумие, Наварр.
— Я много работал, чтобы заполучить свое безумие, госпожа Ли, — запротестовал я. — Никто не принес мне его на серебряном блюде.
