Мой отец тогда был толще, чем когда-либо прежде — почти триста фунтов мышц и жира, втиснутых в огромные джинсы и клетчатую рубашку. С висков из-под коричневой ковбойской шляпы стекали ручейки пота, когда он, зажав в углу рта сигару, с трудом поднимался по ступенькам к двери. Он посмотрел на меня, хитро улыбнулся и начал что-то говорить, видимо, собрался выдать очередную остроту на мой счет. И тут в мешке с продуктами, который отец держал в правой руке, образовалась маленькая дырочка, из которой вырвалась безупречно белая струя молока. У отца тут же сделался озадаченный вид. Второй выстрел, сзади, проделал отверстие спереди в ковбойской шляпе.
Пытаясь достать пистолет, Карл рухнул на землю, чтобы не попасть под обстрел, примерно тогда же, когда мой отец повалился на нее замертво. Отцу оставалось три месяца до пенсии. Арбуз, который упал на тротуар, устроил настоящий фейерверк из алых брызг. Серый «Понтиак» отъехал от тротуара и скрылся из вида.
Когда я проснулся в полном одиночестве в постели Лилиан, в соседнем доме уже не играла народная музыка, в комнате горел стеклянный ночник клюквенного цвета, который окрашивал лунные пятна на деревянном полу в розовые тона. Через открытую дверь спальни я видел, что обнаженная Лилиан, обхватив себя руками, стоит в гостиной и смотрит на одну из своих фотографий, висевших на стене.
У меня сложилось ощущение, что она не слышала меня, когда я ее позвал. Я подошел к ней сзади и обнял за плечи, и она напряглась, но так и не отвела глаз от фотографии.
Это была одна из первых ее работ, сделанных, еще когда Лилиан училась в колледже, — черно-белый фотоколлаж из животных, человеческих лиц, насекомых, зданий, все раскрашенные вручную и превращенные в единую сюрреалистическую картинку. Я помню выходные в декабре, когда Лилиан собирала все воедино для зачетного проекта в конце года. Я сделал все, что мог, чтобы ее отвлечь. Закончилось дело тем, что обрезки фотографий оказались разбросанными по постели и облепили наши джемпера.
— Наивно, — задумчиво проговорила она. — Бо частенько возил меня за город, и мы всю ночь стучали зубами от холода в своих спальных мешках на вершине какого-нибудь богом забытого холма в Бланко ради одного снимка метеоритного дождя, или шли через двадцать акров полей, где паслись разные животные, за границей округа Ювелди, чтобы на рассвете оказаться в идеальной точке и поймать свет, падающий сзади на ветряную мельницу. Он говорил, что каждая фотография требует максимальных усилий. И вот я смотрю на свои старые коллажи, вроде этого, и думаю о том, как легко они у меня получались.
