Уже позже, приблизительно минут через двадцать, этот же миноносец, с целью прикрытия отхода второго миноносца, снова подошел к брекватеру, уже с внешней его стороны, и здесь попал под обстрел «Кубанца».
Снарядами неприятеля, кроме «Кубанца» и «Бештау», были повреждены пароходы «Витязь», «Вампоа», «Португаль», «Оксус»>{52}. Попадания большей частью носили характер случайный. Кроме того, двумя снарядами была разбита и утоплена угольная баржа вблизи «Бештау». Что касается порта и города, то огнем неприятеля были повреждены станция трамвая, сахарный завод на Пересыпи и один из нефтяных резервуаров в районе Нефтяной гавани, причем нефть разлилась, но не воспламенилась.
Случайно избежали огня противника стоявшие в гавани несколько барж с фугасами и пироксилином, предназначавшимися для Сербии.
Потери в личном составе исчислялись: на «Донце» погибло 12 чел., ранено 12 чел., на «Кубанце» ранено двое, на «Бештау» убито двое, ранено трое, на портовых судах убито трое, ранено трое; кроме того, были убитые и раненые на пароходах и на портовой территории.
Обстоятельства гибели «Донца», в связи с распространившимися слухами об отсутствии со стороны личного состава судов необходимой бдительности, вызвали по приказанию командования расследование. Последнее, ограничившись выяснением фактической стороны несения внешней службы, установило, что «все меры предосторожности, зависящие от командиров, были приняты, офицеры и команда были на судах, орудия были приготовлены к отражению атаки, вахта неслась с полной бдительностью».
Было совершенно ясно, что по сравнению с событиями, разыгравшимися у Севастополя, одесский эпизод в сильной степени бледнел. Центр тяжести, естественно, переносился на Севастополь, где весь действующий царский флот, предупрежденный уже о нападении на Одессу, был застигнут врасплох, не использовав ни одного из имеющихся в его распоряжении средств для парирования удара.
Уже позднее, при производстве морским министром специального расследования об обстоятельствах начала войны на Черном море, на вопрос, «почему не были поставлены заблаговременно мины у подступов к Севастополю, Одессе и другим пунктам»[28], командование дало следующее объяснение: «Постановка минных заграждений была подготовлена, план заграждений создан, но мин не ставили, имея в виду опасность их для собственных кораблей и неизбежность потери большей части их (то есть мин) во время осенних и зимних бурь еще до начала войны, которая по многим данным ожидалась только к весне.
