— Евгений Николаевич, давайте лотом по правому борту,— донесся голос капитана.
Я отдал команду. Боцман откликнулся из темноты:
— Нет дна!
— Ближе к носу у крамбола! — скомандовал капитан.
— Две марки и две! — отозвался боцман.
— Четырнадцать футов? Что за черт! — воскликнул я.
По левому борту глубина оказалась от двенадцати до восемнадцати футов, за кормой — двадцать футов.
Рассветало. Я перегнулся через борт, стараясь что-нибудь рассмотреть в темной воде, плескавшейся внизу. Было то тяжелое и медлительное дыхание моря, которое зовется мертвой зыбью. С удивлением я воспринял мерное покачивание парохода на крупной и длинной волне. Это покачивание не сопровождалось ударами, что было бы неизбежно при посадке на риф. Капитан позвал меня на мостик. Перегнувшись через перила, он упорно всматривался в волны с левого борта. Вспыхнул прожектор. Серая мгла рассветных сумерек отошла дальше от корабля. Я заметил, что под левым бортом корабля волны были меньше, чем кругом,— короткие и плоские.
— Евгений Николаевич, дайте скорее место судна по счислению!
— Есть, Семен Митрофанович! — ответил я и направился в штурманскую рубку.
— Шлюпку спустить! — послышался голос капитана.— Петя (так звали третьего помощника), вы с лотом в шлюпке.
Мое уважение к капитану, без лишней суеты выяснявшему аварию, еще более возросло. «Молодец старик!» — думал я, накладывая транспортир на карту, и услышал шаги капитана за спиной.
— Ну что? — спокойно спросил он, едва взглянув на карту, где наколотая точка легла вдали от Курильских островов, над страшными глубинами Тускароры.
Внезапная догадка молнией пронеслась в моем мозгу.
— Я, кажется, понял, Семен Митрофанович,— проговорил я.
— Что поняли?
— На судно затонувшее налетели.
— Так оно и есть,— подтвердил капитан,— Шансов один на миллион, а вот повезло же нам, нечего сказать... Ну, как там промеры?
Мы вышли на мостик.
Шлюпка уже пристала к левому борту. Как мы и ожидали, даже в небольшом удалении от корабля дна не было.
Наступило ясное утро. Из трюмов вернулись ревизор и боцман, доложившие, что течи нет. В это время к нам поднялся начальник водолазной спасательной партии, которую мы везли для снятия с мели японского судна «Америкамару»,— опытный морской инженер.
Он обошел судно, потом поднялся на мостик.
— Начнем, командир? — спросил инженер.
— Ладно, давайте скорей,— согласился капитан.
— Везли вас японца спасать, да и сами в спасаемых очутились. -
