* * *
Через несколько дней я увидел Caporalino уже в Черткове. Он рассказал, что на санях он проехал всего несколько километров, после чего лошадь замертво рухнула на дорогу. Остальную часть пути до населенного пункта ему удалось с превеликим трудом проделать пешком. Кроме того, он сказал, что Клементи необыкновенно серьезно отнесся к моему приказу и ни на минуту не терял сани из виду.
* * *
В самом центре деревни устроили лазарет. Это был маленький домик с сенями. Внутри, на застеленных соломой земляных полах, а также на улице прямо на снегу лежали раненые. Причем все они пребывали в чрезвычайно возбужденном состоянии. Люди уже знали, что войска собираются уходить из деревни, и волновались за свою судьбу.
Мы верили, что действительно уйдем из Арбузова, как только подойдут давно ожидаемые танки, а также считали, что вместе с танками к нам направляются грузовики, чтобы забрать раненых. Именно это я и объяснил полуживым людям, в отчаянии молившим меня не бросать их на произвол врага.
На минуту воцарилось молчание, и чей-то голос произнес:
- Остается надеяться, что это правда. Все мы знаем, что немцы убили русских пленных. Нам не на что рассчитывать, если русские найдут нас здесь, в окружении своих расстрелянных людей.
Пехотинец, которого я ранил в спину в первый день нашего пребывания в Арбузове, тоже был в лазарете. Он тихо лежал у стены.
Когда я окликнул его, он меня сразу же узнал и снова, как заведенный, принялся твердить, чтобы мы не оставляли его. Глядя в его широко открытые глаза, я снова спросил себя: этот ли человек, находясь в беспамятстве, стрелял в нас или все-таки нет? Мне не суждено было получить точный ответ на мучивший меня вопрос. В те дни немало людей, не выдержав испытаний, сходило с ума. И в то же время у многих наблюдалось временное помрачение рассудка, после чего они возвращались в свое нормальное состояние. Так что теперь, внимательно всматриваясь в лицо этого человека, я не мог прийти к какому-либо обоснованному заключению.
Бедолага! Я сделал все от меня зависящее, чтобы найти ему место на санях или в грузовике. Но второго чуда не произошло. Даже мышь не смогла бы отыскать себе закутка на транспорте, переполненном ранеными итальянцами. Сани немцев двигались полупустыми, но я так и не сумел уговорить никого из них, чтобы взяли всего лишь одного нашего раненого.
В результате я был вынужден отказаться от бесплодных попыток. Правда, меня немного успокоил полученный приказ, предписывающий всем собираться внизу в долине, не беспокоясь о раненых, поскольку их всех заберут специально выделенные для этого люди.
