Какое-то время меня сопровождал солдат, заявивший, что отлично знает эти места. Но вскоре он тоже заблудился, и стало ясно, что мы оба не знаем, куда идем. В конце концов я нашел никем не занятую кучу соломы. Рядом спали немцы. Я устроил для себя лежбище, снял ботинки и носки, завернулся в одеяло и провалился в сон. Мороз был даже сильнее, чем предыдущей ночью.
* * *
Когда я проснулся утром, еще не рассвело. Я больше не бредил, с головой все было в порядке.
По моим подсчетам, наступило Рождество. Я так решил, хотя все вокруг утверждали, что Рождество будет только завтра. У нас было весьма приблизительное представление о времени. В тот ранний предрассветный час я быстро ходил взад-вперед, чтобы согреться, и истово молился.
Из долины слышались выстрелы. А я возносил молитву Всевышнему и думал о моем далеком теплом доме. Может быть, именно сейчас мои маленькие братья смеются и визжат от радости, рассматривая рождественские подарки. И мой отец, отбросив на время свою всегдашнюю строгость, радуется вместе с ними, любуясь их счастливыми лицами. Через несколько часов они все вместе отправятся к мессе, после чего соберутся за столом в нашей большой и очень теплой гостиной. Как тепло в нашей гостиной зимой!
Суждено ли мне когда-нибудь еще увидеть родной дом?
Я представил, как будет убиваться моя мама, если я не вернусь, и вознес горячую молитву Мадонне лесов, святой покровительнице моего народа. Сделай так, чтобы чаша горя и страданий миновала мою мать!
Так я еще долго прыгал и бегал по утоптанному снегу, вознося молитвы и сражаясь с холодом. При этом я почему-то не волновался из-за странного, бредового состояния, охватившего меня предыдущей ночью. Я чувствовал, что пока еще не схожу с ума. И кроме того, все мы в руках Провидения.
Я опять подумал об Италии. Наверное, нужно уехать очень далеко, чтобы в полной мере оценить, как прекрасна и добра моя страна, как хорошо в ней жить. Я с тоской думал о красотах Ривьеры, но больше всего о том, как там восхитительно тепло. С некоторым усилием я отогнал от себя эти мысли, пока не стало совсем тошно...
* * *
Незнакомый солдат из 30-й бригады где-то раздобыл половину головки сыра пармезан. Когда рассвело, он пришел ко мне, сопровождаемый внушительным эскортом, и попросил разделить этот изумительный деликатес. Я немедленно приступил к делу. Сыр сильно затвердел на морозе. Я положил его на снег и принялся аккуратно отрезать куски штыком. В другое время я бы счел его запах отвратительным, но сейчас...
