- Куда?
- В живот.
- Пуля прошла навылет?
- Нет...
Я не знал, что ответить. Через несколько часов этот парень умрет...
- Не волнуйтесь, - преувеличенно бодро заверил я, - раны в живот теперь отлично лечат.
- Я знаю.
- И кроме того, говорят, что танки на подходе.
- Уже слышал, - проговорил раненый. - Лучше бы им поторопиться, иначе я... - Он потряс головой и улыбнулся еще шире.
Не найдя нужных слов, я смущенно попрощался и поспешил дальше. Раненый лейтенант остался на дороге. Он сидел молча, только все время оглядывался.
Возле первой избы стоял рыжий, веснушчатый солдат внушительной комплекции. Наставив'пистолет на нескольких нерешительно переминавшихся с ноги на ногу итальянцев, он громко требовал, чтобы они шли туда, куда он указывал: вверх по склону. "Меня здесь поставил офицер, - доверительно сообщил солдат. - Он дал мне пистолет и приказал всех отправлять наверх. Там будут возводиться оборонительные сооружения". Затем он попросил меня подменить его ненадолго, потому что ему нужно срочно найти что-нибудь поесть. Я согласился.
Заметив лежащее на снегу оружие, я остановил проходящих мимо солдат и приказал отнести его к возводившимся оборонительным сооружениям. Но наших солдат уже было бессмысленно направлять туда, где в любую минуту мог начаться бой. Скрывшись из виду, они моментально разбегались.
Не помню, когда вновь рядом со мной возник рыжеволосый здоровяк. Но, только увидев его, я сжал в руке пистолет и шагнул в ближайшую избу. Мне тоже необходимо было найти хотя бы какую-нибудь еду.
Зрелище, представшее передо мной, было ужасным. На полу в комнате в большой луже постепенно густеющей крови лежал огромный старик с длинной седой бородой. В сенях испуганно жались к стене люди. Среди них - три или четыре женщины и, по-моему, шестеро детей. Обращенные ко мне худенькие, бледные лица русских ребятишек казались мертвенно-бледными. За столом, где стояло несколько разнокалиберных мисок, сидел солдат и невозмутимо поедал вареную картошку. Увидев меня, он приветственно взмахнул рукой:
- Заходите, signor tenente, здесь есть еда.
- Не бойтесь, - на ломаном русском языке обратился я к насмерть перепуганным русским, убирая пистолет, - я вам ничего не сделаю. Мне только нужна какая-нибудь еда. - После чего я несколько раз поднес руку к раскрытому рту в надежде, что так меня лучше поймут.
Завидев на столе чугунок, в котором лежали крупные картофелины, я, не в силах совладать с собой, почти не пережевывая, проглотил пять или шесть штук. Женщины и дети следили за мной, широко раскрыв глаза. Вздохнув, я отодвинул чугунок в сторону.
