К несчастью, до наших позиций было вовсе не несколько часов пути, а дни... недели... Больше я никогда не видел те сани и тех солдат. Все-таки я обязан был применить оружие, даже если бы при этом злополучного возницу пришлось погрузить на сани в качестве первого раненого. Я до сих пор уверен, что именно из многочисленных проявлений слабостей, таких, как моя, сложилась гибельная неразбериха, в которой мы оказались.
На обочине лежал полузамерзший умирающий немец. Немецкие сани и грузовики проезжали мимо, но никто не остановился.
Мы шли дальше.
Я всматривался в даль до боли в глазах. Голова колонны исчезала где-то за гребнем холма. Я искренне надеялся, что на другой стороне находятся наши позиции. Но когда мы тоже оказались на противоположном склоне, выяснилось, что перед нами расстилается только ровный, пологий спуск, вслед за которым виднеется очередной подъем. Американские горки! В тот день мы поднимались наверх и опускались вниз шесть или семь раз.
* * *
К вечеру я почувствовал сильную усталость. Мне еще повезло, что часть пути удалось проехать на машине, скрючившись на переднем бампере. Но через некоторое время машина остановилась, пристроившись в хвост длинной веренице всевозможных транспортных средств. Я спрыгнул и снова пошел пешком.
Перед замершей колонной машин молча толпились люди. По обеим сторонам дороги стояло два немецких противотанковых орудия. Местность впереди казалась безжизненной. Всюду, насколько хватало глаз, простиралась белая пустыня.
* * *
Вдали слышался шум боя. Немцы объяснили, почему мы не можем идти дальше. Впереди шло танковое сражение. Вражеские танки перерезали путь колонне, и теперь немецкие танки пытаются восстановить коридор.
Через полчаса снова воцарилась тишина. Нам разрешили двигаться дальше.
* * *
Пронесся слух, что где-то рядом наши захватили деревушку.
Теперь мы шли по краю лесного массива. Несколько солдат без видимой причины произвели несколько выстрелов в сторону леса. Их примеру последовали другие, и через несколько минут уже довольно много людей увлеченно палили в ни в чем не повинные деревья. Было совершенно очевидно, что в лесу никого нет.
Как я ни старался, прекратить бессмысленную пальбу оказалось не в моей власти. Солдаты не желали понимать, что таким образом могут привлечь к себе внимание противника. Случайно затесавшийся в наши ряды немецкий солдат что-то возмущенно кричал, но на него не обратили внимания.
К сожалению, вынужден признать, что перед нами были уже не солдаты, а беспорядочная толпа испуганных, полностью деморализованных людей. Они руководствовались только собственными инстинктами и не желали прислушиваться к голосу разума. Они стремились лишь к одному - выбраться из ловушки и были готовы достичь этой цели любой ценой. Они были согласны на все, только бы вырваться из белого безмолвия и снова оказаться в привычной обстановке среди друзей.
