— Вы уже обедали? — спросил я вместо ответа. — У меня очень хорошая телячья печенка.
Казалось, он удивлен и растроган моим предложением, но, тем не менее, все же отклонил его. «Со всеми этими переживаниями» он заработал себе расстройство желудка, — и, в общем, его можно было понять. Кроме этого, он был так бледен, что его лицо приняло тот самый мертвенно-бледный оттенок, о котором пишут в романах (или, иначе говоря, синюшный цвет), и это еще сильнее подчеркивало прозрачность его кожи и общую физическую хрупкость — никогда еще и то и другое так не бросалось в глаза, как сейчас. Он сменил разорванную одежду на черный пиджак, антрацитово-серую рубашку и темный галстук с красновато-коричневыми полосками: так обычно одеваются, чтобы выглядеть как можно респектабельнее, те, кому предстоит не самое приятное общение с полицией или с банком; однако в данном случае этот наряд лишь подчеркивал плачевное состояние мсье Леонара. Это, конечно, еще и его профессиональная привычка, подумал я.
Именно в этот момент меня, как молния, озарила гениальная идея. Почему бы мне не заменить пропавшего кукловода мсье Леонаром? Его профессия — одна из самых необычных, даже слегка загадочных, и, помимо личных сведений, рассказ о ней сам по себе представлял бы немалый интерес. Я тут же поделился с ним своими соображениями и с воодушевлением добавил, что если вечером у него нет никаких дел, то можно начать интервью уже сегодня.
Сначала он не понял. Пришлось долго объяснять ему, для чего служит моя картотека, и заверять, что речь идет всего лишь о социологических исследованиях, а не о личных сведениях — напротив, подчеркнул я, все профессиональные данные должны быть строго анонимными.
Он не отвечал.
— Хорошо, — сказал я, — подумайте. Я в любом случае напишу показания, о которых вы просите. Я положу их в ваш почтовый ящик.
Он поблагодарил меня слабой улыбкой, насколько ему позволяла разбитая губа, и вышел.
Поедая печенку (почти полностью остывшую), я разбирал сегодняшнюю почту. Среди прочего отыскалось приглашение на презентацию книги, которая должна была состояться в помещении приходской церкви в районе Буссика. Речь шла о выпущенном тиражом в триста экземпляров, на 250-граммовой бумаге «Arches», издательством «Золотой серп» при поддержке Генерального совета поэтическом сборнике Жеанны де Куртемин, озаглавленном «Стирание/Вычеркивание» (именно так, через косую черту), иллюстрированном шестью гравюрами оксеррского художника Клода Бузена, оригиналы которых будут выставлены на презентации. Посетителям был обещан также «дружеский стаканчик». Я мог бы со смехом выбросить это приглашение в мусорное ведро, если бы на нем не было приписано от руки и подчеркнуто: «Ни в коем случае не пропусти!» Я узнал энергичный почерк Филибера. Мне пришло в голову, что, судя по воодушевлению моего приятеля, эта поэтесса с косой чертой наверняка гораздо более молода и симпатична, чем можно предположить по ее имени с дворянской приставкой.
