Я уже собирался сделать заказ и добавить несколько рекомендаций вроде «помягче» и «без жил», когда вошла мадам Лекселлен. С пронзительным взглядом и высоко взбитым шиньоном, настолько же энергичная и изобильная плотью, насколько ее супруг был вял и худ, она придавала их союзу необходимое равновесие. Но не гармонию — ибо, рассыпаясь в любезностях перед клиентурой, она редко отказывала себе в удовольствии осыпать супруга упреками.
— Видели, как он торопится на обед! Будь его воля — так мы бы закрывались уже в двенадцать! Да еще неизвестно, открылись бы потом или нет, — насмешливо произнесла она, усаживаясь на высокий табурет за кассой.
Потом, уже другим, медоточивым тоном, осведомилась:
— Что мы желаем?
(Она всегда говорила «мы», обращаясь к клиентам. А супруга именовала исключительно «он». Так что местоимения второго лица в ее мире полностью отсутствовали. Это была в высшей степени обходительная женщина — она никогда не обращалась к вам напрямую.)
Застыв на пороге своей ледяной обители, Лекселлен ждал распоряжений. Услышав про «мягкий кусочек без жил», он толкнул дверь, без колебаний повернул направо и снял с крюка не слишком большой ярко-красный кусок мяса. Потом взвесил его и объявил цену:
— Сорок пять.
— Он все никак не научится считать в евро! — воскликнула мадам Лекселлен, а затем продолжила с приторной улыбкой: — Шесть восемьдесят пять. Для ровного счета можете взять немного лука-шалота.
— Хорошо. До свидания, мадам!
Едва лишь я вышел из лавки, как Лекселлен с грохотом запер решетчатую дверь, что вызвало очередное замечание супруги:
— Ну вот, теперь у него солома в заднице загорелась!
Дома на автоответчике меня ждало сообщение Эглантины. Ее родителям снова звонили похитители Прюн и на сей раз требовали уже двадцать тысяч евро за ее освобождение. Разговор был слишком коротким, чтобы полицейские смогли установить, откуда был сделан звонок, но мсье Дюперрон различил на заднем плане какой-то шум, похожий на звуки компьютерной игры. Учитывая все это, Эглантина предпочла остаться этим вечером с родителями.
На автоответчике были зафиксированы еще три звонка одного и того же человека, не оставившего сообщений. Высветившийся номер ни о чем мне не сказал. Я почувствовал легкое раздражение.
Я ел свой бифштекс (надо признать, отменный), углубившись в роман Жан-Жака Маршаля. Филибер был с ним знаком — у писателя был дом в Вильнев-Сен-Сальв. Это была лихо закрученная, почти детективная история убийцы богатых незамужних дам, основанная на реальных событиях и произошедшая где-то в тех местах, судя по всему в Сансе. Вскоре в Доме прессы должна была состояться презентация этого романа. «Йоннский республиканец» посвятил книге добрую четверть полосы, где неумеренное восхваление чередовалось — для тех, кто умел читать между строк, — с легкой, едва заметной иронией. Статья была подписана Жаном Ланлэром (подозреваю, что это был очередной псевдоним Филибера).
