Василия, а за ним и Михалко, провели к воеводе.
— Вы кто такие будете? Говорят, из плена ногайского сбегли? Правда то?
— Правда, воевода.
— Как звать вас?
— Я — боярин Василий из рода Колычевых. Вотчина наша в Борисов-граде, городок такой есть у реки Сулы. Выехал я из Москвы с небольшим отрядом, да нарвался на ногаев. Они всех моих людей порубили, а меня в плен взяли. Если бы не холоп мой, — Василий кивнул в сторону Михалко, — сгинул бы я, а так стою перед тобой.
— Откуда ведаешь, что ногаи напасть на нас собираются?
— Сам видел, как они готовятся к чему-то. Да и разговор слышал. Хоть и не разумею их языка, но несколько слов уловил. Из них и понял я, что собираются они крепость эту на щит взять. Поэтому, как освободился, сразу сюда кинулся. Тебя чтоб предупредить и не дать пролиться крови православной.
— А ты что скажешь? — Тарас Петрович обратил взор на Михалко.
— Ничего он тебе не скажет, воевода. Немой он. От рождения.
— Чудны дела твои, Господи. Боярин, больше похожий на оборванца, и его холоп, который к тому же немой.
— В том не наша вина! — Василий сверкнул недовольным взглядом.
— Ладно… — Воевода положил ладонь на стол. — Ждем вестей. Если подтвердится сказанное тобой, благодарность получишь от всего нашего воинства, что предупредил вовремя. Если лжешь и выгоду свою тайную имеешь — умрешь. Ты и холоп твой.
Василий подумал, сколько раз за последние дни слышал он подобное. А вот, поди ж ты, жив пока. Значит, оберегает его десница небесная.
В горницу протиснулся седовласый воин.
— Воевода, посланец прибыл.
— Зови.
Вошел невысокий воин в холщовой рубахе да штанах, заправленных в высокие лапти.
— Что вызнал?
— Видел много конных. Верстах в двух от города, за большой балкой. Не менее полутыщи. Подобрался близко, сколь было возможно. Речь не наша, судя по всему басурманская.
— Скоро кинутся?
— Не знаю, воевода. Но готовятся споро. Я их на малое время только и обогнал. Поспешать надо.
— О том и сам ведаю… — Воевода прошелся по горнице, остановился напротив Василия с Михалко. — Значит, правда то. Ну, что ж, тебе, боярин и быть на стенах, в первых рядах. Да холопа своего возьми. Он один против десятерых выстоит, вон, жлобина какой, да и ликом страшен, как нечистая сила. — Воевода оборотился в красный угол, низко поклонился, трижды осенил себя крестом. — Пресвятая Богородица, заступница небесная! Помоги выстоять против супостата и злыдня! Не оставь нас в час суровый и тяжкий!
Кончив молиться, воевода обратился ко всем, кто присутствовал:
