К вечеру боярин, похудевший, осунувшийся, вышел из хором.
— Стенька!
— Здесь я, боярин.
— Вели готовить лошадей. Рано поутру поскачем в Борисов. Ничего с собой не брать — налегке двинемся.
— Воинов много ли готовить?
— Два десятка, более без надобности. Тут тоже пригодятся вой оружные. Подворью без должного пригляда нельзя — вмиг растащат тати злобные.
— Все понял, боярин.
Василий еще раз окинул взглядом теперь уже его подворье. На душе немного потеплело от того, как с ним лебезили холопы. Раньше он просто был боярским сынком, а теперь — боярин. Хозяин!!!
— Вот еще что… — боярин задумался, потом велел Стеньке: — Ступай за мной.
Прошел в дом. Стенька, удивленный и подобострастный, засеменил следом. Остановились возле дверей. Василий коротко бросил:
— Жди! — и исчез за дверью.
Стенька замер в темноте, переминаясь с ноги на ногу. Сколь он не ломал голову, зачем боярин позвал его за собой — так ничего и не придумал. Не иначе, как для какого тайного поручения. Не раз и не два выполнял он подобное. Вспомнить хотя бы, как доставил к боярину Гришку Колыванова. Ловко он тогда все сотворил! И сейчас наверняка то же будет.
— Стенька! — послышалось из горницы, и холоп толкнул дверь.
— Передашь вот это, — боярин указал на небольшой ларец, стоявший посреди стола, — Боярину Вельскому. Да из рук в руки, а не через порученцев! Передашь тайно — чтоб ни одна живая душа о том не проведала. Я бы и сам то сделал, да дела неотложные ждут меня, оттого и поручаю тебе. Цени доверие боярское… Все понял ли?
— Понял, боярин. Как не понять.
— Смотри! — пригрозил Василий. — Ежели случится что, из-под земли сыщу и брошу на прокорм собакам… Как Гришку… Да ладно, не трясись. На, держи.
Бросил через стол монету, сверкнувшую золотом в луче света. Стенька ловко поймал ее, спрятал за щеку.
— Да спрячь понадежнее ларец-то. Много охочих людей до чужого добра. Ступай, да помни, о чем я тебе сказал. Сделаешь все как надо — еще деньгу получишь.
— На словах передать ли что?
— На словах? — Василий немного подумал. — Передай боярину, что хозяин твой кланяется ему и благодарит за заступничество перед всесильным царем… Все, более ничего. Иди уж, время дорого.
Когда Богдан Вельский откинул крышку ларца, брови его восхищенно приподнялись.
— Ну, Васька, ну, шельмец. Сумел отблагодарить, уважил! — И он начал перебирать золотые монеты, доверху лежавшие в ларце.
Едва рассвело, и растворились городские ворота, кавалькада из двух десятков воинов выехала за город. Рысью миновала пригороды и выскочила на проезжую дорогу.
