Как выправлять ситуацию, понятно не было. На заседание правительства приглашали экономистов. Но те лишь разводили руками.
– Нужно пользоваться китайским опытом и привлекать иностранные инвестиции! – говорили с одной стороны.
– Нужно начать продавать землю, и фермеры завалят страну продовольствием, – уверяли с другой.
Кто-то считал, что нужно обратиться за помощью к Западу. Кто-то предлагал ввести военное положение. Внятных схем предложить не мог никто. Вместо того чтобы предоставить правительству анализ происходящего, аналитики приводили цитаты из материалов последнего съезда Компартии. А ситуация становилась с каждым днем все хуже.
К концу десятилетия экономика развалилась полностью. Заводы и шахты встали. За первые два месяца 1990 года в стране прошло шесть тысяч забастовок – по сто штук в день. В крупных городах бушевали табачные и водочные бунты. В Челябинске восставшая толпа разгромила обком партии, и армия несколько дней не могла восстановить порядок в городе. Газеты в ужасе писали, что обнищавшие крестьяне с оглоблями наперевес бросались грабить притормаживающие на поворотах вагоны Транссибирского экспресса.
Два поколения жителей СССР выросли полностью отгороженными от всех ужасов жизни. Войны остались в далеком прошлом. Смысл слов «безработица» или «налоги» понимал далеко не каждый. А теперь по телевизору показывали такое, что прежде не показывали даже в кино, и, как жить дальше, никто не понимал.
Окраины выходили из-под власти Москвы. Две из пятнадцати советских республик вели между собой полномасштабную войну: Азербайджан использовал в Нагорном Карабахе танки, а Армения – тяжелую артиллерию. Повсеместно лилась кровь. В Узбекистане резали турок-месхетинцев, в Ошской области киргизы бились с таджиками, в Сумгаите шли армянские погромы, в Крыму бурлили крымские татары, в Молдавии – гагаузы. Ожесточение было таким, что кое-где с убитых пытались сдирать кожу и, как в фильмах про Средневековье, насаживали отпиленные головы на колья ограды.
Архимед говорил, что если бы ему найти точку опоры, то он перевернул бы мир. Что-то похожее пыталось предпринять и руководство СССР. Если бы им хоть одним пальчиком нащупать под ногами твердую почву!.. если бы им удалось уцепиться хоть за что-то!.. найти во всем этом прогнившем мире хоть один здоровый фрагмент! – они бы вытащили страну. Но к концу 1980-х в СССР сгнило уже, похоже, все. Уцепиться было не за что. Армия показала свою полную неприспособленность к новым условиям. Генералы продавали танки на металлолом, а дембеля с автоматами наперевес грабили деревни. Церковь, на которую так надеялись, оказалась ничуть не лучше остального общества. Вместо того чтобы явить чудеса духа, митрополиты бросились к чиновникам выпрашивать налоговые льготы. Еще хуже повела себя интеллигенция. Писатели и философы вынырнули из-под опеки советских цензоров, и вдруг оказалось, что уровень их произведений соответствует разве что деревенскому дому культуры. О прессе нечего и говорить: никаких независимых массмедиа за следующие двадцать лет в стране так и не появилось. Суды предлагали клиентам гибкие системы скидок на любые виды решений. Милиционеры очень боялись бандитов. Ну и так далее.
