– Так чего ж тут расселся? – уже весело спросил Шахов, хлопая паренька по спине. – Показывай дорогу. Бутылка у нас есть. Наберем воды, и вперед с песнями. Потом ты мне еще какой-нибудь водоем унюхаешь.
– А зачем снова искать? Можно прямо вдоль берега идти. Здесь все реки на восток текут к морю. А нам туда и нужно, потому что…
– Идем, по дороге объяснишь, – оборвал его Шахов, чувствуя, как разрастается в глубине души уверенность в том, что все окончится благополучно.
* * *
Идти пришлось не то чтобы очень далеко, но как-то утомительно. Клонящееся к горизонту солнце торопилось раздать последние запасы жара, от земли тоже ощутимо парило. Тонкие, но крепкие стебли на каждом шагу пытались зацепиться за ноги. А безобидные с виду метелочки больно хлестали по ставшим вдруг на редкость чувствительными рукам. Но больше всего напрягали постоянные спуски и подъемы. Словно и не по земле они ковыляли, а по застывшему в самый разгар шторма океану. Волна за волной, горб-впадина, подъем-спуск. И что там за следующим гребнем – не разглядишь. Хотя и так ясно, что еще один. Точнее, не один, а бесконечная гигантская гармошка.
Шахов уже начал думать, что напрасно понадеялся на чутье Гарика и ни до какой воды они сегодня не дойдут, когда перед самым закатом в ложбинке между холмами показалась небольшая рощица. Деревья на пути попадались и раньше, но в основном одинокие и не особо привлекательные. Вроде бы и большие, но какие-то приплюснутые, не тянущиеся к солнцу, а расползающиеся во все стороны над землей. И листья на них росли такие же неуютные – узкие, жесткие, почти не дающие тени, так что ни разу не возникло мысли остановиться здесь и немного отдохнуть.
Зато роща уже издали радовала глаз. Настоящие красавцы, высокие, прямые, с густой кроной. Не то что эта африканская разновидность бонсая[27]. Пусть даже рядом не найдется ни глотка воды, просто посидеть под таким деревом – и на том спасибо. Андрею на мгновение почудилось, что он слышит негромкий, невыразимо родной и приятный шелест листьев, хотя ветра не было и в помине. Он невольно ускорил шаг и, уже поравнявшись с невзрачными колючими кустами, охраняющими вход в оазис, вдруг понял – это не листья шелестят, это журчит вода где-то там, в глубине рощи.
– Живем, студент! – обрадовался Шахов. – Ну и нюх у тебя!
И он смело шагнул в узкую щель между кустами.
– Нюх у собаки, а у меня – чутье, – проворчал Гарик, стараясь спрятать довольную улыбку.
