Я смотрела на неё во все глаза.
— То есть как это?
— Я… думала… надеялась… я не хотела тебя… — мама никогда так раньше не запиналась. Она казалась напряжённой и серьёзной. Я видела её такой лишь однажды, когда умер папа. — Я не хотела верить и всё это время надеялась, что Шарлотта — та самая.
— Да ведь все так думали! Никому и в голову не могло прийти, что Ньютон просчитался. Бабушка ужасно разозлится.
Такси нырнуло в густой поток машин на площади Пикадилли.
— Что подумает твоя бабушка, сейчас не так уж важно, — сказала мама. — Когда это случилось в первый раз?
— Вчера! По пути в «Селфриджес».
— Во сколько?
— В начале четвёртого. Я не знала, что делать, поэтому пошла обратно к нашему дому и позвонила в дверь. Но прежде, чем кто-нибудь успел открыть, я уже прыгнула обратно.
Второй раз был сегодня ночью. Я спряталась в шкафу, но там кто-то спал, какой-то посыльный. Очень свирепый посыльный. Он гонялся за мной по всему дому. Меня хотели схватить, потому что решили, что я — воровка. Слава Богу, я прыгнула обратно прежде, чем они меня обнаружили. А третий раз был только что. В школе. На этот раз я, наверное, запрыгнула ещё дальше, потому что люди там были в париках… Мам! Если это будет случаться каждые пару часов, то я не смогу больше нормально жить! И всё только потому, что какой-то дурацкий Ньютон… — я и сама почувствовала, что шутка несколько приелась.
— Надо было сразу же рассказать мне! — мама погладила меня по голове. — С тобой могло приключится всё, что угодно!
— Я хотела, но ты сказала, что у нас семья фантазёров.
— Но это ещё не значит… Ты совсем такого не ожидала. Прости.
— Это же не твоя вина, мама! Никто ведь не знал!
— Я знала, — сказала мама. После короткой, но мучительной паузы она продолжила: — Ты родилась в тот же день, что и Шарлотта.
— Нет, не в тот же! У меня день рождения восьмого октября, а у неё — седьмого.
— Ты тоже родилась седьмого числа, Гвендолин.
Я не верила своим ушам, с каждым её словом мне становилось ещё страшнее.
— Я лгала всем насчёт твоего дня рождения, — продолжала мама, — это было несложно, ты родилась дома, а акушерка, которая принимала роды, отнеслась с пониманием к нашему положению.
— Но почему?
— Я просто хотела защитить тебя, любовь моя.
Я её не понимала.
— Защитить? От чего? Это же всё равно произошло.
— Мы… я хотела, чтобы у тебя было нормальное детство, не обременённое ничем, — мама сурово на меня посмотрела. — А ведь могло выясниться, что ген вовсе не у тебя.
