Когда он увидел Дороти в гостиной этим вечером, им овладело страстное желание подойти к ней, заключить в объятия, ощутить сладостный вкус ее губ. В своем светлом желтом платье, со свободно распущенными волосами, падавшими ей на плечи медными лентами, она казалась ярким солнечным лучиком, проникшим в комнату сквозь неплотно задернутые шторы. Алан видел, как к ней приблизился Эндрю, и через мгновение они дружески болтали — так ему показалось на первый взгляд. Он направился было к ним, но его перехватила мать и попросила откупорить бутылку вина.
Спустя несколько минут он снова обратил на них взгляд, и на этот раз их лица говорили красноречивее слов. Что-то произошло, моментально понял он. Дороти ненароком взглянула на него, и он успел заметить на ее лице виноватое и испуганное выражение.
Когда Алан подошел к ним, Эндрю выглядел так, словно только что увидел приведение.
Что такое могла сказать Дороти, что подействовало на него подобным образом?
Как бы то ни было, но Алан твердо решил докопаться до истины.
— Не думаю, что мне понадобится медицинская помощь, — сказал Эндрю спустя минут двадцать, когда Алан и Дороти повели его в отделение скорой помощи спрингфилдской клинической больницы.
Оказавшись внутри, они сразу столкнулись с вышедшей навстречу медсестрой.
— Мистер Гибсон, мистер Латимер! Чем могу помочь? — спросила она.
— Мой тесть почувствовал дискомфорт в области груди, и мы сочли за лучшее привезти его сюда, — пояснил Алан.
— Вы поступили совершенно правильно. Подождите, сейчас я прикачу кресло. — Сестра исчезла и тут же вернулась с обещанным креслом. — Присядьте, мистер Гибсон.
— Мне уже намного лучше, — сказал Эндрю, стараясь улыбаться как можно бодрее. Сестра улыбнулась ему в ответ.
— Но раз уж вы здесь, стоит все же показаться доктору. Сейчас у нас как раз немного пациентов. Это не займет много времени, — пообещала она.
— Ну хорошо, — вздохнул Эндрю, усаживаясь в кресло-каталку.
— Приемная по коридору направо, — сказала сестра Алану и Дороти. — Потом я приду за вами.
Дороти кивнула, но не двинулась с места, пока сестра вместе с сидевшим на каталке Эндрю не пропали из виду. К ее глазам подступили слезы, и она торопливо смигнула их, чтобы не заметил Алан.
По пути в больницу ее отец не произнес ни слова, и Дороти не знала, как объяснить его молчание. Она представляла, что после ее признания он забросает ее вопросами, или хотя бы спросит о матери… Но он этого не сделал.
Может быть, ему мешало присутствие Алана? Может, он просто не поверил ей и принял за какую-то авантюристку? А может, это его молчание уже заключало в себе ответ?
