Он знал, что Этель по душе светский образ жизни, что она обожает быть в центре внимания, но надеялся, что со временем она угомонится и посвятит себя семье. Увы, сразу после возвращения из Австралии, где они провели медовый месяц, Этель вернулась к пикникам и вечеринкам с прежней энергией, несмотря на его просьбы почаще оставаться с ним дома.
В то время Алан был очень занят по работе, и Этель привыкла общаться с друзьями без него. Когда Алан однажды прямо предъявил ей свои претензии и предложил сократить число пикников и приемов, Этель злобно закричала на него, потом разрыдалась и сказала, что до смерти скучает на этом проклятом ранчо.
Ее поведение делалось все более эксцентричным, настроение — неустойчивым. Это не могло его не встревожить, но Алан тогда был занят одной сделкой, обещавшей значительно увеличить число клиентов, и не слушался своей интуиции.
Но однажды вечером он решил выяснить, что мучает Этель, и вернулся домой раньше обычного, надеясь серьезно поговорить с ней. Он нашел ее на полу в ванной всю в крови. Алан отвез ее в клинику, где ему сказали, что кровотечение явилось следствием аборта. И ему пришлось узнать правду — над их браком нависла куда более серьезная опасность, чем он мог себе представить.
— Простите. Надеюсь я не заставила вас слишком долго ждать. — Голос Дороти пробудил Алана от тяжелых раздумий. Он отогнал прочь мысли о жене и, обернувшись, увидел, как Дороти спускается вниз по лестнице.
На ней снова была цветастая юбочка, но вместо кремовой блузки она надела черную водолазку с короткими рукавами, которая плотно облегала фигуру и подчеркивала изящную форму груди. Ее волосы были закручены на затылке в изящный узел, а с обеих сторон лица спускалось по воздушному локону.
Алан в который раз испытал желание вытащить шпильки из ее волос и погрузить пальцы в медно-рыжие пряди, а затем запечатлеть на ее губах поцелуй, который лишит ее покоя, так же как она лишила покоя его самого.
— Ожидание стоило свеч, — уверил ее Алан. — Позвольте сказать, что вы выглядите очаровательно.
Дороти облизала внезапно пересохшие губы.
— Спасибо, — выдавила она, смущенная комплиментом, который прозвучал очень искренне.
Краска залила ей щеки, и по веселым искоркам, вспыхнувшим в синих глазах Алана, она поняла, что ее смущение не осталось незамеченным.
— Так мы идем?
