На мгновение в его серых глазах она увидела гордость, удовлетворение и энтузиазм одновременно.
Сцены из прошлого замелькали в голове Хонор. Она вспомнила похожее выражение в глазах ее отца, когда он говорил о Стиляге. Люди, которые владеют скаковыми лошадьми, заражены какой-то лихорадкой, даже когда они стараются сделать вид, что лошади — чисто финансовое вложение или своеобразное налоговое прикрытие. Быть вовлеченным в мир ипподрома почти всегда означает быть страстно увлеченным всем, что там происходит. Это не просто царство цифр и больших финансовых сделок, это арена, которая затрагивает человеческие чувства. Хонор показалось странным, что Константин Ландри может интересоваться таким миром. Он не производит впечатления эмоциональной натуры.
— Вы действительно случайно узнали о планах полиции в отношении Грейнджера и решили спасти меня, когда увидели, как я направляюсь прямо в засаду?
— Да.
— Просто потому, что я не похожа на тех, кто имеет дело с такими людьми, как Грейнджер?
Ее рука нервно вертела кожаный ремешок рюкзачка, пока она вспоминала возникшее у нее ощущение, будто он уже знал ее имя да того, как попросил ее представиться.
— На то у меня свои причины. И это одна из них.
Хонор вздохнула:
— Ну, тогда я действительно вам благодарна, По правде говоря, я совсем не горела желанием встречаться с ним. Если теперь он в руках копов, то это определенно снимает с меня мою проблему.
В первый раз с тех пор, как началась вся эта неразбериха, Хонор прислушалась к себе и поняла, что испытывает чувство облегчения. Огромного облегчения. Нерешительная улыбка осветила ее лицо.
Ландри отметил все эти изменения в ее настроении и поздравил себя. Первая нить паутины попала в цель. Хонор Мейфилд еще не понимает, что ей было бы лучше испытывать свою судьбу на парковке вместе с Грейнджером. «Объясняться с копами, возможно, было бы для нее проще и безопаснее в конечном итоге, чем общаться со мной, — решил Ландри. — Но у нее нет выбора. Лети в мои сети, прелестная муха».
На самом деле он считал, что она была не такой уж прелестной. Но в ней было неотразимое очарование, которое, похоже, подействовало на него. Светло-карие глаза были выразильными, и них светился спокойный ум. Здесь, в тени, едва уловимый золотистый оттенок ее волос нe просматривался, но прическа ей шла.
Пышная, небрежная волна волос едва касалась шеи. Мягкий рот и слегка агрессивный нос лишь дополнялись широко поставленными, чуть раскосыми глазам. Хотя ее черты нельзя назвать правильными, — общее впечатление ныло вполне приятным.
