Стоунер и Мейфилд открыли собственную фирму, но все еще имели связи и контакты с корпорацией, из которой они недавно ушли. Огромному конгломерату нужно было спасать свой имидж.
«Я тоже имею право, — сказала себе Хонор жестко, — иметь свои причины желать отомстить, как и Константин Ландри Стоунер». Ей нужно придумать, как побить противника его же оружием.
Но в тот день она могла думать лишь о том, как она влюбилась в человека, который явно хотел лишь мщения.
Хонор была в старых джинсах и изумрудно-зеленом топе с рукавом «летучая мышь», когда пошла открывать дверь в шесть часов. Она стянула волосы в строгий пучок у основания шеи.
По ее наряду было сразу видно, что она не одета для вечернего выхода. Конн бросил взгляд на ее неулыбчивое лицо и вошел.
— Надо понимать, сегодня вечером мы остаемся дома? — невозмутимо спросил он, стягивая свой безупречно сшитый темный льняной пиджак.
— Думаю, нам нужно поговорить, Конн. — Хонор была довольна, что ее тон остался спокойным.
Она смотрела, как он бросил пиджак на стул, и восхищалась тому, как непринужденно он чувствовал себя в ее квартире. Да уж, он без колебаний вторгся в ее личное пространство.
Он искоса посмотрел на нее оценивающим взглядом и легко опустился в кресло:
— Что-то не так, Хонор?
Она сделала глубокий вдох, снова подошла к окну и уставилась в темноту.
— Именно об этом я и хотела спросить тебя, Конн.
— Теперь ты говоришь загадками.
Она услышала острую настороженность в нем и удивилась.
«Он достаточно хорошо знает меня, чтобы понять, что все очень серьезно», — подумала она уныло.
— Ты никогда не говорил, что носишь фамилию Стоунер, — произнесла она спокойно.
Последовала секунда мертвой тишины. Хонор боялась пошевелиться.
— Фамилия Стоунер никогда не была моей.
Дикая надежда возродилась в ней, несмотря на все старания скрыть ее. Хонор с удивлением развернулась:
— Разве ты не сын Ричарда Стоунера?
— Я его сын.
Надежда умерла.
— Понятно.
— Во всех отношениях, которые имеют значение, Ричард Стоунер был моим отцом. Мне было двенадцать, когда моя мать вышла за него замуж. Мой настоящий отец был убит, когда я был младенцем, но она никогда не хотела, чтобы я забыл о его существовании. Стоунер согласился с ней, поэтому официального усыновления не было. Но я вырос, считая Ричарда Стоунера человеком, на которого я хотел бы быть похожим.
Хонор пристально смотрела на твердое как гранит выражение лица мужчины, которого она любила, и поняла, что больше нет причин надеяться. Однако ее упрямый характер настаивал на выяснении всех обстоятельств этого дела, и она помимо своей воли задала следующий вопрос:
