Он остановился, когда перед ним из воздуха соткался жрец Крипты. Тонкая и высокая фигура в белом, точеный подбородок надменно поднят, а лица не видно из-под капюшона. Конечно же, здесь дело не обошлось без магии, потому что белый цвет никогда не дает — просто не может давать — столь густой тени.
— Верховный жрец Крипты приказал передать тебе, охотник, что твоя жертва была бесполезной. Крипта не вернет к жизни твоего друга.
— Что?.. — сил нашлось только на едва слышный сиплый шепот, — я не… верю. Позволь мне пройти.
— Нет смысла идти дальше, — мягко сказал жрец. Так терпеливая мать разговаривает с больным, а оттого капризным ребенком.
— Крипта всемогуща, — эльф поправил ремень, — я верю в ее силу, а теперь позволь мне пойти, жрец, или я…
— Ты не посмеешь поднять на меня руку, охотник. И я повторю тебе еще раз: нет смысла идти дальше. Таковы слова верховного жреца.
Пресветлая богиня, как же он устал! Ноги налились тяжестью, как будто сапоги были отлиты из свинца, легкие жгло, наспех обработанную рану тянуло и саднило. Эльф скрипнул зубами и дернул из ножен меч. Движение получилось раздражающе медленным и неуклюжим, и если верховный призовет свою охрану, то от него, измотанного долгой дорогой, не останется и мокрого места. Но за спиной, на волокушах, по-прежнему покоился союзник, а впереди сияющим пятном маячила Крипта, которая могла вернуть мертвое тело к жизни.
— Вероятно, боль затмила твой разум, — озадаченно пробормотал жрец, пятясь, — я доложу верховному о твоем непослушании, охотник.
— С дороги… Ну, живо!
Жрец сделал едва уловимое движение руками и рассыпался на дороге пригоршней сверкающих искр. Не оставалось сомнений в том, что он отправился к верховному доносить на непокорного и невменяемого эльфа.
— Ну, Хаэлли, ты просто превзошел самого себя, — выдохнул эльф и сплюнул горькую слюну.
Ему, то есть им, оставалось совсем чуть-чуть. Белоснежное яйцо святыни источало жемчужное сияние, звало и манило. Он не хотел думать о том, что только верховный жрец может провести ритуал воскрешения. Четыре дня назад он поставил себе цель — дотащить погибшего Фиальвана до Крипты.
Шаг, еще шаг. Перед взором разливается самый настоящий пожар, слепяще-белое пламя могло бы выжечь глаза, но лишь томно ласкает кожу. Хаэлли чувствует жаркие касания там, где кровавой коркой взялась повязка на боку, кожу тянет и приятно покалывает, рана закрывается, но сил от этого больше не становится — наоборот, они утекают так стремительно, что колени предательски подгибаются, и он падает, так и не дойдя до Крипты.
