Когда все «выстрелили» по разу, Саша показал, как производится разборка.
— Не пытайтесь сразу все запомнить. Завтра, когда получим оружие, спокойно и не торопясь пройдемся по всему. Пока просто смотрите, ничего сложного тут нет, — Саша отделил и разобрал затвор, затем показал как отделить ствол со ствольной коробкой от ложи. Все грустно посмотрели на превратившуюся в кучку запчастей винтовку. — Не пугайтесь, полная разборка нужна не всегда, обычно достаточно частичной, — успокоил их Саша. — Маузер винтовка надежная и если за ней ухаживать, не подведет.
После ужина Генрих стал свидетелем странной сцены. Взвод уже покинул столовую, и солдаты стояли снаружи, ожидая пока придет командир и строем поведет всех в расположение. Две женщины-кибуцницы протирали столы и разговаривали. Генрих, чуть задержавшийся за столом, получил от них порцию брани. Визгливым сорванным голосом старшая из женщин что-то стала ему выговаривать. Услышавший крики Цви заглянул в столовую и, переменившись в лице, что-то гневно ответил женщине. Та в долгу не осталась. В конце концов Цви сплюнул и вышел строить взвод.
— Что это было? — вернувшись в расположение, спросил Генрих у Мозеса. — И что значит «сабон»?
— Мыло, — ответил Мозес.
— Мыло? Не понимаю, причем тут мыло? — удивился Генрих.
— И мне что-то такое говорили, — сказал Давид. — Детишки пальцами показывали и повторяли это слово.
— Они нас презирают, — нехотя сказал Мозес. — Эти женщины между собой обсуждали, какие мы никчемные и что хорошо бы для нас отдельную столовую построить. Старшая, та вообще сказала, что жалеет, что нас Гитлер всех в мыло не превратил. Мол, мы ни на что не годимся, шли на убой как скот. И все в таком духе.
— Так вот оно что, — покачал головой Давид. — Занятно…
— Вы слышали? Слышали? — слова Мозеса услышал кто-то из второго звена и вскоре весь взвод возмущенно шумел, обсуждая новость.
— Что за шум? — у палаток как из-под земли вырос командир. К нему кинулись с вопросами.
— Это правда, — ответил командир. — Есть такое мнение.
— И ты тоже так думаешь? — Саша, единственный, кого не задело пренебрежительное отношение со стороны старожилов, улыбался.
— Я думаю, что каждый, кто готов стать со мной плечом к плечу и защищать нашу землю от врагов, мой брат. Те, кто над вами смеется, сами когда-то сюда приехали. Или их родители приехали, это неважно.
— Так что ж они так, а? — проворчал кто-то. По голосу Генрих узнал того, что вчера все время жаловался. Оказалось, что это не кто иной, как бывший капо — тот воспрянул, ожил и уже, наверное, забыл, как его чуть не выбросили за борт.
