Он был добродушным и совершенно не высокомерным молодым человеком. Все представления о развлечениях сводились у него к тому, что много народу должно собраться вместе, чтобы от души повеселиться. Хилме даже казалось, что для него не так важно повеселиться, как «собраться вместе». Все его любили, и они с Барбарой входили в число тех немногих оставшихся друзей, кого миссис Арнолл принимала с удовольствием, не испытывая неловкости.
— Я всегда с благодарностью думаю о Джиме, когда вспоминаю ту француженку, которая оказалась у нас на обеде, — говорила она Хилме. — Помнишь, как она сказала про суфле, что это что-то непотребное, а он так мило пошутил, что все сошло нормально. Она была просто ужасна, а помнишь, как она била посуду?
Хилма поспешно ответила, что прекрасно все помнит, хотя при этом и покривила душой, и пошла одеваться к обеду. Она знала, что Роджеру очень нравится платье, которое она собралась надеть. Темно-синее, очень простое и строгое, только на рукавах были сделаны прорези от плеча до запястья, в которых виднелась подкладка из голубой материи.
Она посмотрела на себя в зеркало, и в памяти всплыла фраза, сказанная в тот вечер Незнакомцем по поводу Роджера: «Надеюсь, что он знаток прекрасного и знает, что у его будущей жены самые прелестные волосы и самые прекрасные глаза во всем Лондоне».
О Боже! Неужели она так и будет всегда помнить все то, что он говорил тогда? Да еще такое экстравагантное замечание… Роджер счел бы непристойным, что его назвали «знатоком прекрасного» по поводу красоты его нареченной.
Но с другой стороны, Роджер, наверное, никогда бы не заметил, что голубой цвет ткани в разрезах рукавов совпадает с голубизной ее глаз. Ему просто нравилось на ней это платье. Но кто-то другой обратил бы на это внимание… и не преминул сказать ей еще раз, что у нее красивые сине-голубые глаза.
— Они действительно ничего, — громко сказала Хилма.
Но сейчас они были серьезными, почти мрачными, эти глаза, смотрящие на нее из зеркала. И сама Хилма была очень серьезная, когда спустилась вниз, чтобы встретить своего жениха и выслушать его незамысловатые, но вполне искренние комплименты.
— Хелло, Хилма, дорогая моя. — Он поцеловал ее. — Ты прекрасно выглядишь, — сказал он, имея в виду не только внешность, но и ее цветущий вид.
Хилма отреагировала на это с присущей ей скромностью, ответив, что чувствует себя хорошо.
— Я имел в виду и это тоже. — Он с улыбкой коснулся ее розовой щечки, и она поразилась, сколь же разными могут быть прикосновения мужчин. — У тебя сегодня чудесный цвет лица, и мне так нравится это платье.
