Он улыбнулся.
— И все-таки вы боялись, что ваш жених увидит письмо?
— Он тоже знает это прозвище. А кроме того, он узнал бы мой почерк.
— Милая, а вам не кажется, что вы поступили довольно опрометчиво, предоставив нашему другу сержанту образец вашего почерка?
Она почувствовала, что он огорчен тем, что даже в такой ситуации она не захотела открыть ему свое имя.
— Нет. Я написала все печатными буквами. Ее сообразительность позабавила его.
— Разумеется, чтобы было разборчивее?
— Совершенно верно, — улыбнулась она в ответ.
— Так что теперь нет никаких оснований опасаться, что полиция может связать это злополучное письмо с вами?
— Абсолютно никаких.
— Что ж, тогда, моя дорогая, вы можете чувствовать себя свободной от шантажа. Я только надеюсь, — мрачно добавил он, — что нас не коснется другое подозрение.
— Вы думаете, это возможно?
— Да нет, не думаю. Просто очень жаль, что пришлось воспользоваться пожарной лестницей. Вот и все.
Хилма подошла к нему и почти робко коснулась его руки.
— Вы ведь правда не подумали… даже ни минуты не сомневались, что я могу иметь к этому какое-то отношение?
Он поднес ее руку к своим губам.
— Нет, Милая. Такая недостойная мысль даже не пришла мне в голову.
— А могла прийти.
— Нет, у меня ведь кроме слепой веры есть еще и здравый смысл. — В глазах его запрыгали чертики. — Если бы вы убили кого-то наверху, вряд ли бы полезли на обратном пути в другую квартиру, чтобы взломать еще чье-то письменное бюро.
Она засмеялась.
— Думаю, что нет. — Лицо ее стало серьезным. — Но мы с вами упустили самый неприятный момент в этой истории, — воскликнула она. — Этот ваш сосед действительно двоюродный брат вашей невесты?
— Да.
— И что теперь он сделает?
— Ну, по крайней мере, он не шантажист.
— Но он был крайне возмущен… шокирован тем, что увидел. Это буквально было написано на его лице. Он может решить, что его долг рассказать об этом вашей невесте.
— Может быть.
— Но этого нельзя допустить. Вы должны разрешить мне все ему объяснить.
— Что вы сможете ему объяснить? Что влезли в мою квартиру по ошибке, потому что намеревались заполучить письмо, которым вас собирался шантажировать убитый? О нет, дорогая, такую историю вам рассказывать нельзя.
— Но, может быть, не совсем такую…
— Послушайте. Вам вообще ничего не надо рассказывать. Дело в том, что он утром улетает в Америку, если только сегодняшняя история ему не помешает. Тогда опасность того, что он расскажет об этом» Эв… или еще кому-нибудь, отпадает.
