С другой стороны, выстроившись полукругом около Джессики и уставившись на меня через свежевырытую могилу, стояли коллеги и друзья Ричи. Их было слишком много. Тут меня осенило: Ричи оставил меня задолго до того, как переехал, у него уже была своя жизнь, о которой я ничего не знала. Митчела Груена, конечно, не было там. Помимо множества шикарно одетых людей, были все его коллеги по работе, а среди них — шаркающие, шмыгающие, шушукающиеся и высматривающие все и вся манхэттенские прилипалы, наши соседи и друзья.
Раввин поднял голову. Выгоревшие на солнце волосы упали ему на глаза. Он откинул их назад, и объяснил, почему, согласно еврейскому обычаю, присутствующие на похоронах молятся не за мертвых, которых он называл «ушедшими раньше нас», но за живых. Я наблюдала за Джессикой. Она не была красивой в полном смысле этого слова. Ее красота не была столь чистой и естественной, как у Стефани Тиллотсон. Лоб слишком высокий, подбородок слишком маленький, руки и ноги слишком длинные. Однако со своей стройной фигурой, гривой блестящих волос, со сверкающими аквамариновыми глазами она была более чем красивой — она была обворожительной. Мужчина возненавидит все, что помешает ему любоваться ею.
Из уважения к двадцатипятилетней супружеской жизни мне следовало молиться вместе с раввином. Я закрыла глаза, но не смогла избавиться от образа Джессики. Я пыталась найти причину, по которой Ричи вернулся домой. И не нашла. Я не могла также понять, зачем Джессика пошла следом за Ричи в мой дом, вытащила из большой дубовой подставки нож для нарезания мяса и заколола его насмерть.
Бен обнимал «Подозрительную». Алекс сосредоточился на том, чтобы стоять спокойно, не раскачиваясь. Я одна держала холодную сухую руку своей матери. Она подняла ее и вытерла глаза и нос.
— Как печально! — заявила она.
Бен поднес палец к губам.
— Тс-с, бабуля!
— Тс-с, сам, Большой Рот, Большая Нога, кто бы ты ни был.
— Я Бенджамин.
Она одарила его одной из своих старых кокетливых улыбок.
— А я Перл!
— Бог Авраам, Исаак, Яков, — нараспев произнес раввин. Гроб поместили на металлическую раму прямо над могилой. Я попыталась вспомнить последние несколько месяцев и представить, что внутри соснового ящика человек, который был центром моей жизни двадцать пять лет. Но не могла сосредоточиться — совсем рядом позади тесной группы секретарей Дейта Ассошиэйтед стоял сержант Гевински с молодым, дородным, коротко стриженным под «ежик» детективом. Молодой человек слегка подался вперед, одна нога впереди другой, будто он готовился сорваться с места: если я побегу — чего они, скорее всего, и ожидали, — первым у финиша будет он.
