Она взяла из моих потных рук свой мятый носовой платок.
— Нет, — сказала она раньше, чем я успела открыть рот. — Я не позволю тебе стирать его. Спасибо.
Она засунула его снова за рукав.
— О, я забыла тебе сказать, что Маделейн и Стефании передают тебе свои соболезнования.
— Они здесь? — спросила я в ужасе.
Голосом, хорошо поставленным в подготовительной школе Истерн Истеблишмент и немного смягченным медлительностью речи Бедфорд-Стювизанта, где она провела свои первые четырнадцать лет, она сказала:
— Нет. Маделейн сказала, что ей надо домой. Уверена, она поторопится увидеться со своей музой, чтобы продолжить, «создавать» литературу. Разве ее может что-нибудь остановить?
— А Стефани?
Она вздохнула:
— Кстати. Не смогла бы ты расписать деревянную тарелку для Стефани?
Стефани оставила карьеру, чтобы вести жизнь образцовой провинциальной дамы.
— Рози, что я могу сделать для тебя, — спросила снова Касс. — Я сделаю все, что в моих силах.
— Не могла бы ты уладить мои дела в школе на следующую… — чудовищность случившегося в моей кухне только тут стала доходить до моего сознания.
— Тебе необходимы две или три недели, — вынесла свое решение Касс. — До конца семестра. А лучше до конца года.
Когда это ваш близкий друг да еще и заведующая вашей кафедрой — это трогает. В течение всех десяти лет, что мы работали вместе, я никогда не обращалась к Касс ни с какими просьбами.
— Возьми столько времени, сколько тебе необходимо. Если возникнуть какие-либо затруднения, я справлюсь.
Рука Касс была большой, теплой, удобной. Тут я обнаружила, что все еще сжимаю ее. Я разжала пальцы.
— Касс.
— Что?
— У меня могут быть проблемы.
Она продемонстрировала свою способность поднимать вверх одну бровь.
— Какие?
— С полицейским сержантом, занимающимся этим делом. Мне кажется, он мне не верит.
Касс вытянула шею и подняла свой двойной подбородок, прислушиваясь, будто жизненно важная информация передавалась на частотах недоступных человеческому уху. Выслушав все, она посмотрела мне прямо в глаза.
—Рози, я напомню тебе. Это жизнь, а не детективный роман.
— Знаю, но мне кажется, дела идут не совсем хорошо.
— Почему ты думаешь, что у тебя могут быть с ним проблемы?
— Он считает весьма знаменательным фактом, что Ричи пришел именно сюда, чтобы оказаться убитым.
— Не совсем глупое умозаключение.
— Нельзя ли поменьше иронической беспристрастности? И чуть больше сочувствия?
— To, что он говорит, на самом деле заслуживает внимания. Но это не значит, что он затащит тебя в камеру и начнет бить резиновой дубинкой. Почему Ричи был здесь?
