— А если пояснее, — пробубнил Норцов.
— Так я же говорю: кому можно, тому можно, а кому нельзя, тому нельзя.
— А кому можно? — полюбопытствовал я, чтобы разорвать этот заколдованный круг.
— А пассажирам небось можно.
У Норцова глаза на лоб полезли от удивления.
— Каким-таким пассажирам?
— А таким, что лётают.
— Отбыл, выходит, Митрофан Анисимович? — сказал я.
— Отбыл, отбыл, отправился, — порадовалась она моей понятливости. — Лётает себе да лётает, греха не боится, что твой журавель лётает.
— А когда улетел Митрофан Анисимович?
— Сегодня, пожалуй? — вылез в суфлеры встревоженный Норцов.
— Ноне, ноне! — заутешала его она. — А может, ишшо и сидит, голубь сизый. Может, ишшо самолета нету. Аль билета не достал. Да, нет, достал. У него рази такое бывает, чтоб не достал.
— Лихой Анисимыч-то ваш? — подзадоривал я ее. — Вчера и лететь даже не собирался, а вот — на тебе, нету.
— А ему долго, что ли? — ликовала она. — Он у меня прыткий, раз-два — и в дорогу. Старухе: будь здорова — и тама.
— И далеко ль он у вас летает?
— Да все ж туда же, куда и все.
— А все куда ж?
— Да в Москву, ясное дело.
— Не близкий путь, ох, не близкий.
— Да уж не близкий, — согласилась со мной баба. — И то сказать — расходы, гостинцы да гостинцы.
— Назад когда ждете?
— А когда приедет, тогда и жду.
— Адресок-то он вам хоть оставил, для писем, для телеграмм — мало ли что?
— На что адресок-то мне. Пока письмо туда-сюда иттить будет, мой-то и сам домой завернет.
Но билет на имя Суздальцева ни на один из сегодняшних рейсов в аэропорту зарегистрирован не был. Я на мгновенье застыл в полном бездумье.
— Сбегаю к экспертам, от них можно ждать новостей, — предложил Норцов.
— И от Максудова тоже можно ждать новостей, — добавил я очнувшись. — Загляни к нему по дороге. И передай справочному отделу, окошечко в коридоре, сразу же за криминалистами, вот эту заявочку, — я набросал на листке из отрывного календаря:
«Суздальцев Митрофан Анисимович. Снетков Ардальон Петрович, Арифов (биолог? востоковед?)».
Сбоку пометил, как врачи на рецепте: «Cito!» Ксаверий Аверьяныч, старичок в зелененькой гимнастерке, ведавший у нас справочными службами, закончил в свое время классическую гимназию и страсть как уважал латынь. — А заодно — карты Средней Азии достань из шкафа.
Уф! Наконец-то последняя подшивка — топографические схемы горных районов. Принялся за нее лениво: географическая моя энергия уже иссякала — и вдруг обмер: близ пограничных хребтов Памира вилась пунктирная змейка и под брюшком у нее стояло: Сусинген. Вот так Налимов! Позвонил Торосову: пускай по соответствующим каналам предупредит тамошних людей. Ну вот, а теперь пришла пора переключиться на Максудова, который в этот раз появился и вовсе без стука.
