Валерик во время тирады сидел багровый от смущения, ёрзал на стуле и усиленно отворачивался к окну. Самоваров решил приступить к делу:
— А позапрошлой ночью что случилось? Вас ведь дома не было?
— Капочка гриппом болела, — вздохнула Анна Венедиктовна. — Конечно, у неё соседи славные, не оставят, но она скучала. Тосковала. Бывает, что я ночую у неё. Заночевала и позавчера. Грипп у Капочки почти уже прошёл. Говорят, через три дня он уже незаразен. Я ни разу у неё не была, пока она болела, и она совсем скисла. Но инфекция! Я ведь могла заболеть! Это, может, вам покажется эгоистичным, но в мои лета надо думать о здоровье, и к тому же серьёзно. Зато когда стало неопасно, я пришла! И с ночевой. Мы все пили чай и проболтали до утра.
«Хороша помощь больной», — подумал Самоваров. Он уже понял, что дружба эта держится на столетнем обожании Капочкой своей очаровательной подружки, которая сохранила детские легкомыслие и эгоизм. Самоваров представил их молодыми. Даже школьницами. Школьницы сквозь морщины, осевшие фигуры, неновые одежды проступали куда сильнее, чем во времена женского расцвета. Особенно Капочка — своей детской стрижкой, худобой, поставленными внутрь маленькими ножками напоминала девочку-скромницу. А Анечка, как про себя уже называл Анну Венедиктовну Самоваров, была, конечно, кокеткой, раннего развития подросточком с бесконечными мальчиками на уме. Если ещё учесть наследственность со стороны мамы Шлиппе-Лангенбург… Ведь всё-таки похожа! Только в тяжёлые шлипповские черты вкралось что-то и тонкое, лисье от Лукирича, так что Анечка, пожалуй, была более хорошенькой, чем мать, хоть и не такой вальяжной.
Анна Венедиктовна по-своему истолковала задумчивость Самоварова.
— Вы подозреваете, что я никого не предупредила? Валерию я говорила накануне, что собираюсь к Капочке, и оттуда звонила. Когда? Постойте-ка… Часов в семь!
Валерик согласно кивнул. Самоваров обратился к нему:
— Ты-то как, ничего не видел?
— Меня дома не было, — буркнул всё такой же красный Валерик. Его смущённое лицо блестело от пота.
— Где тебя носило?
— Ну, вы уж слишком наступаете, — лукаво улыбнулась Анна Венедиктовна. — Валерий — молодой человек, симпатичный… Как можно! Дело молодое. — Чувствовалось, что она одобряет воображаемые шашни Валерика, тогда как неразговорчивая Капочка уставилась на него с суровым укором.
— Никакого молодого дела у меня не было! — воскликнул Валерик. — Я в институте был. Работал.
