Вопрос обращён был к Самоварову: тот заволновался под зелёным пледом и выпростал одну ногу в белоснежном вязаном носке.
— Я обедать, — озадаченно пробормотал он. — Что, мне не дадут супу?
— Ты должен лежать, — строго сказала Вера Герасимовна. — Я сейчас принесу доску из ванной и подам обед в постель.
— Да зачем же мне лежать? Я и в поликлинику сам хожу, и всюду! — взвыл Самоваров.
— Набирайся сил. Тебе покой нужен. У тебя землистый цвет лица. Смотреть больно. Принести зеркало? Убедишься. Лежи, лежи, не раздражай меня!
Самоваров смирился, уселся в постели, опершись на подушку. Стас скрипуче и злорадно захихикал.
Обед проходил весело. Самоваров корчился на диване, осознавая, как нелегко донести ему ложку до рта. Вера Герасимовна со Стасом блаженствовали за столом.
— Черепаший супчик! — воскликнул Стас. Перед ним в тарелке поблёскивала идеально прозрачная жидкость, позволяющая любоваться архипелагом жемчужного риса, парой морковных кубиков и блеклым кусочком курицы. Он откушал ложку и с маху вытряс в тарелку половину солонки и половину перечницы.
— Что вы делаете! Вы губите себя! — вскрикнула Вера Герасимовна так отчаянно, что Самоваров на диване содрогнулся и брызнул супом на грудь.
— Я просто досолил, — скромно оправдался Стас. — Кажется, Кольке трудно будет на ноги встать, если не усилить его питание. Где краковская колбаса? Коля, дать тебе солонку?
Вера Герасимовна возмутилась:
— Диетический режим должен быть бессолевым!
— Так ведь у него ранение было, а не дизентерия, — объяснил Стас. — А ещё удивляетесь, почему он такой землистый.
— У нас на второе печень с черносмородинным желе для кроветворения, — защищалась Вера Герасимовна.
— И икру сюда давайте. Я, я буду есть икру! Пусть на первое полезно хлебнуть пару ложек водицы из аквариума. Я согласен, я хлебнул. А теперь давайте поедим.
Вера Герасимовна посопротивлялась, посулила просоленному и проперчённому Стасу уйму тяжких заболеваний, но в конце концов сдалась, только звучно со значением вздыхала, когда Самоваров зарился на недиетическое. Осмелевший Стас сбегал в переднюю, к своим карманам, и вернулся с маленькой бутылочкой. В бутылочке была прозрачная, прозрачнее супа, весёлая жидкость. На бутылочке красовалась этикетка с патриотическим, годуновской вязью выведенным названием. После бутылочки не хотелось уже поминать прошлое и говорить о болезнях. Хотелось рассуждать о приятном. Приятное начала говорить Вера Герасимовна:
