— Из-за вас суетятся? Знаю, видел. Не такие уж тузы! Жирный мальчик из департамента, оттуда же — дамочка. И как же оплачиваются их труды, по линии вашего культурного обмена с Чёртовым домом?
— Каким ещё Чёртовым домом? — удивился Борис Викторович.
— Дивная такая вилла. Висит, как жировик, над Средиземным морем, — объяснил Николай. — Там у вас дружок живёт, полноватый, с усиками. Большой мастер по муляжам (вы должны знать, что это такое, раз влезли в дело). Дружок ваш… Про которого любит посплетничать Интерпол… заметьте, Интерпол, а не Интернет… какой же вы дремучий! Это ведь разные вещи… Из-за вашей дремучести и авантюра ваша лопнула… Майор Новиков… и общем, у него всё готово…
Самоваров понимал, что говорил слишком много, и голос его был всё тише, и липкая влага покрывала лицо. «Сколько и крови уже потерял? До сих пор, кажется, сочится. Хренов жгут! Слабый. Такие разве жгуты? Этот гад сейчас догадается, что я еле на ногах стою. Какая ночь длинная, длинная, длинная… Если я переживу её… Не надо думать! Если Оленькова сейчас отпустить, он удерёт. Тут под окном его «ауди» цвета солёного огурца… Мне всё равно конец. А Ася? Я просил её заснуть, и она вполне могла заснуть, она такая странная… Несчастная, она ведь сдвинулась. А я тоже сейчас превращусь в лужу, не такую, правда, мерзкую, как та, но в том же духе… А Стас где? Где все? Опять, опять наркоз…» Над Николаем поплыл мучительно серый потолок, и его самого покатили по каким-то загогулистым коридорам в операционную, в которой всплывало из ада многоглазое солнце и расточалось, дрожа зелёными червячками — следами огней в темноте.
Самоваров очнулся в ту минуту, когда Оленьков понял, что его мучитель теряет сознание.
— Куда! — злобным шёпотом цыкнул он расхитителю. — Я тебя прикончу, если ещё раз дёрнешься. Иди же, наконец, к своему придавленному другу. Иди и спасай его. Или не хочешь? Лучше обойтись без него? Много знает?
Борис Викторович недовольно насупился:
— Это вы его угробили. Что, разве статуя сама упала?
— Статуя… — поправил Самоваров. — Стоит статуя в лучах заката…
— Вы бредите?
— Нет. — Он опять собрался с силами. — Но статуя пришибла вашего подельника. А вы ведь с ним на Лазурный Берег собрались. Или, не будь этой очаровательной бронзовой девушки, вы бы его сами — того?..
— Нет, это невыносимо. Это что, выкладки вашего обшарпанного майора? — возмутился Оленьков. — Я тут вообще ни при чём. И если Скальдини каким-то образом нечист на руку, я этого не знал. Не знал! И выставка задумывалась вполне добросовестно…
