— Я кое-что знаю о вас. — Он сказал это более спокойно, но еще не в тоне светского разговора. — Знаю ваши методы. Если вы хотите сорвать куш с миссис Элтхауз — это ее дело, но вам не удастся ничего получить от мисс Хинклей. Я не намерен…
— Арчи, — обернулся ко мне Вульф, — выведи его. Фриц откроет дверь. — Он нажал кнопку звонка.
Я подошел к креслу и остановился, посматривая на нашего героя. Появившемуся Фрицу Вульф приказал растворить дверь.
Положение Квайла было не из завидных. Я стоял перед ним и мог взять его на любой прием. Но и своему положению я завидовать не мог. Вытащить из мягкого кресла человека весом фунтов сто восемьдесят, если он как следует упрется, — целая проблема. Однако он сидел, не подобрав ноги под кресло. Я сделал вид, что хочу схватить его за плечи, а затем нырнул, вцепился ему в лодыжки, рванул и, повалив на спину, вытащил в вестибюль прежде, чем он начал сопротивляться. У входной двери я остановился, а Фриц прижал его руки к полу.
— Наше крыльцо обледенело, — сообщил я. — Я позволю вам встать и отдам пальто и шляпу, если вы уйдете подобру-поздорову. Я знаю больше всяких трюков, чем вы. Договорились?
— Да. Бандитская рожа!
— Моя фамилия Гудвин, но сейчас я не намерен открывать дискуссию. Отпусти его, Фриц.
Квайл встал. Фриц уже снял с вешалки пальто гостя, как вдруг Квайл сказал:
— Хочу вернуться в кабинет.
— Это невозможно. У вас плохие манеры.
— Я хочу только спросить его.
— Вежливо и тактично?
— Да.
Я закрыл уже распахнутую дверь.
— В вашем распоряжении две минуты. Не садитесь, пока вам не предложат, не повышайте голоса и не употребляйте таких выражений, как «бандитская рожа».
Мы гуськом направились через вестибюль и вошли в кабинет. Фриц шел впереди, а я замыкал шествие. Вульф, прекрасно слышавший псе, что говорилось в вестибюле, холодно взглянул на Квайла.
— Вы хотели, чтобы я сообщил вам уважительную причину, — обратился он к Вульфу. — Я друг мисс Мэриен Хинклей. Она позвонила мне и рассказала о Гудвине — о том, что он сообщил ей и миссис Элтхауз. Я посоветовал ей не приходить к вам сегодня вечером, но она сказала, что придет. В девять часов?
— Да.
— В таком случае я… — Он умолк, пытаясь сдержаться, и затем, хоть и с трудом, нашел нужную форму обращения: — Я хочу присутствовать. Вы разрешите… Можно мне прийти?
— Если вы будете прилично себя вести.
— Да.
— Две минуты истекли, — сказал я.
