Я лежала, прижимаясь к нему, среди смятых и влажных простыней. Мои руки обнимали его. Губы лениво блуждали по его загривку. Я первой нарушила молчание, длившееся вот уже час.
Я никогда не выпущу тебя из этой постели.
Это обещание? — спросил он.
Хуже, — сказала я. — Клятва.
Это уже серьезно.
Любовь — дело серьезное, мистер Малоун.
Он повернулся ко мне:
Можно ли считать это объяснением в любви, мисс Смайт?
Да, мистер Малоун. Именно так. Мои карты, что называется, открыты. Это пугает тебя?
Наоборот… Я не собираюсь выпускать тебя из этой постели.
Это обещание?
На ближайшие четыре часа — да.
А потом?
А потом я снова стану собственностью американской армии, которая в настоящий момент задает курс моей жизни.
Даже в вопросах любви?
Нет, любовь — это не подконтрольная им территория.
Мы снова замолчали.
Я вернусь, — наконец произнес он.
Я знаю, — сказала я. — Если ты выжил на войне, то справишься и с восстановлением мирового порядка. Вопрос в другом: вернешься ли ты ко мне?
Едва я произнесла эту фразу, как тотчас возненавидела себя за это.
Послушай, — поспешно сказала я. — Наверное, это звучит так, словно я предъявляю какие-то права на тебя. Извини, я глупая.
Он крепче прижал меня к себе.
Ты не просто глупая, — сказал он. — Ты глупая по определению.
Зря смеешься, парень из Бруклина, — шутливо произнесла я, целясь ему в грудь пальцем. — Я не так-то легко отдаю свое сердце.
Нисколько не сомневаюсь в этом, — сказал он, покрывая поцелуями мое лицо. — И можешь не верить, но я тоже.
Там, в Бруклине, ты случайно не прячешь какую-нибудь девчонку?
Нет. Даю слово.
А может, какая-нибудь фрейлейн ждет тебя в Мюнхене?
Опять мимо.
Наверное, Европа манит тебя своей романтикой…
Молчание. Как же я злилась на себя за свой острый язык. Джек улыбнулся:
Я знаю, знаю. Просто… Черт возьми, это же несправедливо, что завтра ты уезжаешь.
Послушай, если бы я встретил тебя два дня назад, я бы ни за что не подписался на эту командировку…
Но мы встретились не два дня назад. Мы встретились сегодня И вот теперь…
Речь всего лишь о девяти месяцах, не больше. Первого сентября тысяча девятьсот сорок шестого года я — дома.
Но ты найдешь меня?
Сара, я собираюсь писать тебе каждый день на протяжение этих девяти месяцев…
Да ладно, это уж ты замахнулся. Можно и через день.
Если я захочу писать тебе каждый день, я буду писать каждый день.
Обещаешь?
Обещаю, — сказал он. — А ты будешь здесь, когда я вернусь?
Ты же знаешь, что буду.
Вы просто прелесть, мисс Смайт.
