Удивительно, какая чушь лезет в голову в самые ответственные моменты жизни.
Мама, мамочка.
Мой семилетний сын, Этан, дергал меня за рукав пальто. Его голос прорвался сквозь печальный речитатив священника, который читал из «Откровений Иоанна Богослова»:
И отрет Бог всякую слезу с очей их,
И смерти не будет более;
Ни плача, ни вопля, ни болезни не будет,
Ибо прежнее прошло
Я с трудом сглотнула. Ни скорби. Ни слез. Ни боли. Нет, не такой была жизнь моей матери.
Мамочка, мамочка…
Этан продолжал дергать меня за рукав, требуя внимания. Я приложила палец к губам, другой рукой поглаживая его макушку.
Не сейчас, дорогой, — прошептала я.
Я хочу пи-пи.
Я едва сдержала улыбку.
Папа отведет тебя, — сказала я, подняв голову и перехватив взгляд своего бывшего мужа, Мэтта. Он стоял по другую сторону гроба, в задних рядах скорбной толпы. Я почти не удивилась, когда увидела его сегодня утром на панихиде. С тех пор как пять лет тому назад он оставил Этана и меня, наши отношения стали исключительно деловыми. Разговоры, если они и случались, крутились вокруг сына и традиционных финансовых проблем, которые принуждают к общению даже супругов, разведенных со скандалом. Любые его попытки к примирению я пресекала на корню. По какой-то необъяснимой причине я так и не смогла простить его за то, что он променял нас на эту медийную пустышку — Мисс «Говорящая голова» новостного канала «Ньюс ченел-4 Нью-Йорк». Притом что Этану тогда было всего двадцать пять месяцев от роду.
Но ведь это не повод, чтобы падать духом, верно? Что поделать, если Мэтт повел себя так банально. Но, справедливости ради, я все-таки выскажусь и в защиту своего бывшего мужа: он оказался любящим и заботливым отцом. Этан обожает его — и это заметили все собравшиеся у могилы, когда он пронесся мимо гроба своей бабушки, устремившись к отцу. Мэтт подхватил его на руки, и я увидела, как Этан прошептал ему на ухо свою просьбу о «пи-пи». Коротко кивнув мне, Мэтт закинул его на плечо и поспешил на поиски туалета.
Тем временем священник перешел к самой известной погребальной молитве, двадцать третьему псалму
Ты устроил мне пир у гонителей моих на виду;
Умастил елеем главу мою,
И полна чаша моя.
Я расслышала, как мой брат Чарли с трудом подавил всхлип. Он стоял в самой гуще толпы. Ему по праву можно было дать приз за Лучший Похоронный Образ: сегодня утром он явился в церковь прямиком с ночного рейса из Лос-Анджелеса, мертвенно-бледный, помятый, глубоко несчастный. Я не сразу узнала его — в последний раз мы виделись лет семь назад, и черная магия времени успела превратить его в мужчину средних лет. Да, я тоже перешла в эту возрастную категорию —
