Нет, такое отчаяние невозможно было подделать. И Александр, в приступе неожиданной, почти отцовской нежности, привлек ее к себе и стал осторожно баюкать.
— Ну что ты, девочка, ну как тебя можно не любить? Ты такая чудная и милая, что сможешь составить счастье любого мужчины…
— Правда?
— Разумеется, правда. Не плачь, все у тебя будет хорошо. Ну, успокойся и пойдем спать.
Он поцеловал ее в висок, заслужив самую высшую награду — преданный, робкий и нежный взгляд.
На следующее утро Настя вела себя на удивление тихо и даже помирилась с Долорес, которая извинилась перед ней за вчерашнюю пощечину. Обрадованный этим неожиданным примирением, Александр оставил обеих девушек на кухне готовить завтрак, а сам пошел звонить шефу.
Гунин внимательно выслушал отчет помощника обо всех приключениях вчерашнего дня, но отнесся к этому с удивительным спокойствием.
— Ну что ж, — заявил он, — если все обстоит действительно так, как ты говоришь, то это и к лучшему. Сегодня же отвезем твою барышню к ее матери, получим свои денежки и займемся другими делами.
— Но она не хочет ехать к своей матери!
— Ничего, уговорим, — пообещал шеф. И, действительно, когда спустя два часа полковник заехал на квартиру Александра и познакомился с Настей, та спокойно согласилась с его предложением.
— Давно бы так, — недовольно пробурчал Александр, на что юная плутовка ответила самой дьявольской улыбкой из своего богатого арсенала.
— Ну что, куда едем? — неожиданно осведомился Гунин, когда все трое уже сидели в его машине.
— Как — куда? — первым изумился Александр. — На Кутузовский…
Полковник выразительно крякнул, а Настя, видимо что-то поняв, весело откликнулась:
— Едем к дедушке! Мой любимый дедушка — академик Лозинский.
— Ваш дедушка скончался больше месяца назад, — сухо заметил полковник. — И странно, если вы об этом до сих пор ничего не знали, тем более, что некрологи печатали все газеты…
— Почему это не знала, — довольно весело возразила Настя, — мне мама обо всем рассказала… Жаль, что меня тогда не было в Москве и я не смогла с ним проститься. — И она мгновенно придала своей лукавой мордашке опечаленный вид.
— А, ладно, — каким-то своим мыслям откликнулся полковник, после чего завел мотор.
— Кстати, надо бы позвонить маме, сказать, что мы сейчас приедем, — вдруг вспомнила девушка.
— Ничего страшного, — ответил Гунин, — пусть это станет для нее приятным сюрпризом.
Через полчаса все трое уже стояли перед дверью квартиры покойного академика, и Гунин, оглянувшись на Настю, имевшую самый беззаботный вид, нажал кнопку звонка.
