Вовсе не обязательно было этой паршивой секретарше напоминать ей, что она приехала на три дня раньше срока. Просто тете Гвен было удобнее, чтобы она приехала именно сегодня, а не завтра или через два дня.
Комната 3–10 была скучной. Во всех этих интернатах комнаты всегда очень простые и строгие. Она слышала от других девочек, что в школах Европы, где обучаются девушки из богатых американских семей, комнаты обставлены чуть побогаче, хотя и ненамного. Крисси полагала, что скромная обстановка связана с созидательным характером богатых детей. Ей говорили, что английские школы, в которых обучаются дети дворян, хуже всех — ужасно мрачные, пустые, с голыми стенами.
В комнате были две узкие кровати, два комода, два письменных стола и два жестких стула. Даже не глядя, Крисси знала, что должны быть и два встроенных шкафа. Было принято, что прибывшая первой занимает лучшую кровать, но не лучший шкафчик. Поэтому она сначала полежала на одной кровати, затем на другой. Одна из них была явно менее бугристой, и она выбрала ее для себя. Затем она осмотрела оба шкафчика и повесила жакет от костюма в тот, который был поменьше. Дело было не в том, что ей хотелось поступать так, как принято. Она лишь хотела показать той, кто будет жить с ней, что шкафы ее не интересуют, что ей на них наплевать.
— Мне на вас наплевать, — сказала Крисси в шкаф.
Она легла на неразобранную кровать, затем вытащила из кожаной коричневой сумочки пачку «Лаки Страйк», вытряхнула из пачки сигарету, постучала ею по тыльной стороне руки и прикурила от золотой зажигалки тети Гвен, которую она вытащила из ее сумки перед отъездом. Затем поискала глазами пепельницу. Ну, разумеется, ее здесь не было. Курение здесь считалось тягчайшим преступлением, особенно в комнате. Но у нее была собственная пепельница. Крисси возила ее с собой из школы в школу. Она достала из сумочки ключи, встала на колени, открыла один из чемоданов с монограммой и стала шарить в нем, пока не нащупала квадратную пепельницу из хрусталя с большой буквой «М» в центре. Она стянула ее из дома бабушки Марлоу еще четыре года назад, когда только начинала курить.
Все в доме бабушки Марлоу было помечено буквой «М», даже крышки от стульчаков, хотя однажды Крисси слышала, как одна из приятельниц бабушки Марлоу шепнула другой ее приятельнице, что это невероятно вульгарно.
На полотенцах в ванной красовались красные «М», синие были вышиты на простынях, золотые или серебряные украшали фарфор, изящные «М» были выгравированы на столовых приборах, а все канцелярские принадлежности имели неприятную темно-серую «М». Когда она была совсем девчонкой и стала жить у бабушки Марлоу, ее восхищала эта монограмма, она думала, что это очень милая традиция иметь свои инициалы на всем, что есть в доме. Позже, когда она увидела, что «М» также нарисовано на железнодорожных вагонах и резервуарах для нефти по всей стране, на знаках, обозначающих, что на этой земле ведется строительство, и на стенах банков, Крисси поняла, что монограмма служила не только для декоративного эффекта и не была просто причудой. Семейство Марлоу хотело пометить все, что являлось его собственностью.
