Мой отец пришел в восторг, когда я рассказала ему, как собираюсь провести каникулы. Мама тоже выразила одобрение — хотя не обошлось и без оговорок, иначе это была бы не моя мама.
— Обещай мне, что будешь выбираться из Роксбери до наступления темноты. И обещай, что попытаешься найти какого-нибудь приличного местного парня, чтобы провожал тебя каждый вечер до метро и сажал на поезд.
— Под местным парнем ты понимаешь черного? — спросила я.
— Я не расистка, — сказала она. — Но хотя мы с отцом и одобряем твой вариант летних каникул, там, в Роксбери, тебя вполне могут принять за белую либералку, вторгшуюся на чужую территорию…
— Спасибо, мамочка.
— Я просто говорю правду.
На самом деле Роксбери оказался вовсе не таким зловещим, как я представляла. Да, это были форменные трущобы, и социальное неблагополучие кричало о себе на каждом шагу. Но программу «Дадли-стрит проджект» вели профессионалы от образования и работники местной социальной службы, которые не отличались либеральными взглядами. Меня определили наставницей к десятилетним детишкам с отставанием в развитии навыков чтения. Им были не под силу даже простейшие предложения. Не могу сказать, что за семь недель я сделала из них книгочеев, но к концу лета четверо из моей группы уже осваивали повесть «Мальчишки Харди», а я поняла, что нашла для себя любимое дело. Все говорят о том, насколько благодарна профессия учителя, как это ценно — видеть результат своего труда. Но к этому можно добавить и совершенно неповторимое ощущение ответственности, когда ты чувствуешь себя главным. И когда у одного мальчика из моей группы произошел прорыв, я испытала настоящий кайф… пусть даже ребенок сам и не осознал, чего достиг.
— Ты хочешь сказать, — подытожила Марджи, позвонившая мне из Нью-Йорка, — что это примерно как у Сиднея Пуатье[7], когда все дети поначалу тупоголовые, но в конце подходят к тебе со слезами на глазах и признаются: «Мисс Ханна, вы изменили мою жизнь»?
— Нет, дорогая, — ответила я. — Мои ученики ненавидят эту летнюю школу, а на меня смотрят как на тюремного надзирателя. Но, по крайней мере, они учатся.
— Что ж, во всяком случае, пользы больше, чем в том, чем занимаюсь я.
Благодаря маминым связям Марджи устроилась на летнюю практику в журнал «Севентин».
— Я всегда считала, что глянцевые журналы сплошь гламурные.
— Только не этот. К тому же эти надменные практикантки из «Лиги плюща» и «Семи сестер»[8] смотрят на меня свысока, потому что я учусь в Вермонте.
